Смерть в белом галстуке
Шрифт:
И все — Уитерс, Ивлин Каррадос, сам Каррадос — послушно осматривали портсигар и передавали его из рук в руки. Уитерс подержал его в руке, как вещь, уже знакомую, но на газетную вырезку внимания, по-видимому, не обратил. Супруги Каррадосы посмотрели на портсигар вполне безучастно и передали дальше. Миссис Хэлкет-Хэккет, открыв портсигар, вгляделась в клочок бумаги.
— Но раньше здесь этого не было, — сказала она. — Что это такое? Кто положил это сюда?
— Прошу прощения, — сказал Аллейн. — Портсигар от этого не пострадал. Вынуть бумажку отсюда очень просто.
Он взял
— Сядьте, мистер Димитрий, — сказал Аллейн.
— Мне надо идти. Вы не имеете права удерживать меня здесь против моей воли. Вы меня обвиняете, угрожаете и лжете! Больше я этого терпеть не намерен. Я человек невиновный, среди моих клиентов есть люди чрезвычайно высокопоставленные, и я иду к адвокату. Боже мой, дайте мне пройти!
Он рванулся вперед. Аллейн схватил его за одну руку, Фокс за другую, но он энергично сопротивлялся. Помощник комиссара нажал на кнопку, дверь отворилась, и в кабинет вошли двое полицейских в штатском. А в открывшуюся дверь из ярко освещенной приемной выглядывали из-за спин других полицейских Скотленд-Ярда изумленные лица Бриджет, Дэйвидсона и мисс Харрис.
— Присмотрите за ним, — сказал Аллейн. Стонущий и задыхающийся Димитрий был зажат между двумя полицейскими.
— Ладно-ладно, — говорили они ему, — успокойся.
— Леди Каррадос, — обратился к ней Аллейн, — не намерены ли вы предъявить формальные обвинения этому человеку?
— Да, я обвиняю его.
— Через минуту, — сказал Аллейн Димитрию, — вас доставят в комнату для задержанных, но прежде мы поговорим о точной формулировке обвинения… — он заглянул в открытую дверь. — Сэр Дэниел? Я вижу, вы еще там. Могу я на минуту снова побеспокоить вас?
Дэйвидсон, казалось, крайне удивился, но вошел в кабинет.
— Боже милостивый, Аллейн! — произнес он, глядя на Димитрия. — Что это такое?
— Не могли бы вы, — сказал Аллейн, — добавить мне последнюю улику в это на редкость запутанное дело? Видите этот портсигар?
Дэйвидсон взял его в руки.
— Дорогой мой, — сказал он, — да ведь это черт знает что. Я же рассказывал вам об этом. Это часть из коллекции в Марздон-хаус. Помните?
Он передвинулся поближе к свету и, вновь изумленно взглянув на Димитрия, теперь полностью успокоившегося и взирающего на врача с видом окончательно пропащего человека, надел очки и осмотрел портсигар.
— Знаете, — он взглянул поверх очков на Аллейна, — я убежден, что это Бенвенуто.
— Да-да, я тоже так думаю. Не скажете ли нам, где вы его видели?
— Среди коллекции objets d'art [48] на круглом столике с резными краями в верхней комнате Марздон-хаус.
— Когда именно, сэр Дэниел?
— Аллейн, дорогой мой, я уже говорил вам. Что-то около половины двенадцатого. Может быть, и чуть раньше.
— Можете ли вы поклясться, что видели его там не позднее половины двенадцатого? — настаивал Аллейн.
48
Предметы
— Ну разумеется, могу, — ответил Дэйвидсон. — Я не возвращался в ту комнату. Готов в этом поклясться.
Портсигар по-прежнему красовался в его прекрасной тонкой руке.
— Клянусь, что видел этот портсигар на столе в зеленой гостиной не позднее одиннадцати тридцати. Так?
В кабинете повисла тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Димитрия. И вдруг раздался ясный и твердый голос миссис Хэлкет-Хэккет:
— Но этого не может быть.
— Не откроете ли вы портсигар? — попросил Аллейн. Дэйвидсон, с изумлением смотревший на миссис Хэлкет-Хэккет, открыл портсигар и увидел газетную вырезку.
— Не прочтете ли вы этот текст? — опять попросил его Аллейн. — И, пожалуйста, громко.
Глубокий, выразительный голос доктора зачитал это абсурдное послание:
— «Кошечка, дорогая! Живу далеко и тоскую. Ежечасно думаю. Папочка». Ради всего святого, что это значит?
— По нашему убеждению, это послание убийцы, — сказал Аллейн. — И мы рассчитываем, что этот человек, Димитрий, сможет это перевести.
Дэйвидсон щелкнул портсигаром.
С его руками что-то было не так. Они дрожали и настолько сильно, что бриллианты на золотом портсигаре горели собственным мерцающим светом.
— Стало быть, Димитрий и есть убийца, — сказал он.
— Берегитесь! — громко произнес Аллейн.
Димитрий рванулся вперед с такой силой и так неожиданно, что полицейские не удержали его, и руки его в мгновение ока сомкнулись на горле Дэйвидсона прежде, чем им удалось оттащить его прочь. В одну секунду кабинет наполнился борющимися людьми. Падали стулья, вскрикивали женщины. Не переставая, кричал Фокс: «Да опомнитесь же! Что вы делаете!» Борющиеся все вместе ударились о край стола, и забытая зеленая лампа разбилась.
— Это к лучшему, — послышался голос Аллейна. — Так, теперь руки вместе.
Раздался клацающий звук, вопль Димитрия, и участники происходящего разместились в следующем порядке: Димитрий в наручниках, прижатый к столу; Дэйвидсон посредине кабинета и двое в штатском, заломившие ему руки за спину; возле него Аллейн и Фокс; между этими двумя группами стоял подтянутый, точно рефери на ринге, помощник комиссара.
— Убийца! — завопил Димитрий. — Предатель, грязный убийца! Я сознаюсь! Джентльмены, я сознаюсь! Я работал на него семь лет, теперь… А теперь… А сейчас он хочет остаться в стороне, а меня отправить на виселицу за преступление, которое сам же и совершил. Я вам все расскажу. Все-все!
— Объявляйте, Рори, — приказал помощник комиссара.
— Дэниел Дэйвидсон, — произнес Аллейн, — я арестовываю вас по подозрению в убийстве лорда Роберта Госпела и предупреждаю…
Глава 30
Признание Трой
— Я полагал, — сказал Аллейн, — что вам, Милдред, захочется узнать обо всем сразу же.
Леди Милдред Поттер покачала головой: не то чтобы она была не согласна, но просто от ощущения общей безнадежности.