Смерть в Лиссабоне
Шрифт:
— Я слыхал, вы приехали, чтобы повидаться со мной, — сказал Абрантеш.
— Не знаю, от кого вы это слышали.
— Новости и до нас доходят. Мы знаем даже и о войне, которую вы ведете.
— Значит, вы знаете, зачем я здесь.
— Чтобы расследовать убийства, — сказал Абрантеш. Плечи его затряслись. Он смеялся.
— Убийства интересуют меня, это правда.
— Не понимаю, что вам за дело до гибели нескольких португальских крестьян.
— И офицера португальской национальной гвардии.
— То был несчастный случай — он с лошади свалился. Местность-то
— Убийства заинтересовали меня, потому что за ними стоит кто-то, кто заправляет здесь.
— А заправлять, как видно, хотите вы.
— Но это ваша земля, сеньор Абрантеш. И люди здесь — ваши люди.
Стаканы опять наполнились. Фельзен предложил Абрантешу папиросу, но тот отказался — видно, посчитав, что время принимать подношения еще не пришло. Такой взгляд на вещи Фельзен оценил.
— Сеньор Абрантеш, — сказал он, — я собираюсь превратить вас в очень состоятельного человека.
Жоакин Абрантеш со стуком перевернул свой стакан дном вверх, словно вдавливая его в дерево. И ничего не сказал в ответ. Возможно, не раз слышал подобное.
— Вы и я, сеньор Абрантеш, приберем к рукам весь рынок не охваченной контрактами вольфрамовой руды в этом районе.
— Зачем мне иметь дело с вами, когда я и сам могу… Если вы можете помочь мне разбогатеть, то разве британцы не в состоянии сделать то же самое? Что, если я хочу сам играть на этом рынке? А рынок, как я вижу, идет на повышение.
— Британцы не будут покупать столько, как мы.
— Но они покупают. И вытеснят вас.
— Как вам теперешняя цена на вольфрам? — спросил Фельзен.
— Высокая.
— Но вы играете на повышение?
Абрантеш слегка дернулся на стуле.
— У меня имеются акции, — сказал он. — А цена постоянно растет.
— Если, как вы сказали, рынок вольфрама идет на повышение, то вам приходится продавать дорого, а покупать еще дороже, чтобы удержаться на рынке.
— Что же вы предлагаете, сеньор Фельзен?
— Предлагаю расширить сделки с вольфрамом в партнерстве со мной.
— У вас есть деньги. В этом я не сомневаюсь. Но имеете ли вы план, как это сделать?
— Думаю, что вы лучше моего знаете страну и местные условия.
Абрантеш смял в пальцах кусочек хлеба с сыром и отправил его в рот, запив агуарденте.
— Руда, которую я получаю, чаще всего с примесью кварца и пирита, — сказал он. — Если бы основать производство по очистке вольфрама, мы увеличили бы количество продукции и гарантировали качество.
Фельзен кивнул.
— Мне требуется финансовая независимость, — сказал Абрантеш. — Я не желаю просить разрешения на каждую тонну породы, а кроме того, мне нужна доля в прибыли или гарантированный процент с оборота.
— Сколько?
— Пятнадцать процентов.
Фельзен встал и направился к двери.
— Вы могли бы иметь подобный процент с небольших продаж, но предложить вам такие условия на объемы, о которых идет речь, я не могу.
— А о каких объемах речь?
— Счет идет не на сотни, а
Португалец мысленно взвешивал информацию.
— Чтобы стать вашим партнером и уйти с рынка…
— Я не собираюсь препятствовать вашему собственному бизнесу.
— Но как долго вы будете здесь вести дела? У меня же нет гарантий, что вы не…
— Сеньор Абрантеш, эта война… война, для которой и требуется вольфрам, изменит все. Знаете ли вы о том, что происходит в Европе? Что под нашим контролем уже территория от Скандинавии до Северной Африки, от Франции до России? Песенка англичан спета. Германия овладеет экономикой всей Европы, а если вы станете работать со мной, вы станете другом и союзником Германии. Таким образом, отвечая на ваш вопрос, сеньор Абрантеш, наших дел здесь хватит на всю вашу жизнь, жизнь ваших детей, внуков и так далее.
— Десять процентов.
— Такой процент наш бизнес не потянет, — сказал Фельзен, делая движение к двери.
— Семь.
— Я думаю, вы не до конца понимаете масштаб мероприятия, сеньор Абрантеш. Если бы вы это поняли, вам стало бы ясно, что даже один процент сделал бы вас самым богатым в Бейре.
— Вернитесь и сядьте, — сказал Абрантеш. — Давайте обсудим это. И давайте поедим. Думаю, нам надо хорошенько подкрепиться.
— Согласен, — сказал Фельзен, усаживаясь.
Девушка внесла жаркое из свинины, печенки и кровяной колбасы. Поставила на стол хлеб и кувшин красного вина. Они ели вдвоем. Абрантеш сообщил Фельзену, что блюдо называется сарабульои что готовить эту вкуснятину девушка научилась у своей матери.
Если Жоакин Абрантеш и был некогда крестьянином, то давно уже перестал им быть. Что не означало, как выяснил Фельзен во время беседы, что Абрантеш был грамотным. Отец его жил крестьянским трудом, попутно скупая недвижимость. В этом смысле сын продолжил дело отца. У него был дом и пристроенные к нему два других. Был скот. Он знал толк в еде и выпивке. Имел молодую жену. Странный тип был этот мужлан. В тех редких случаях, когда взгляды их скрещивались, Фельзену казалось, что он глядит в глаза быку. В Абрантеше было что-то, вызывавшее мысль о неукротимых страстях и вселенских замыслах, вынашиваемых в мозгу этого животного. Он на удивление тонко разбирался в делах и хитрых арифметических расчетах, но в глаза не видел географических карт и путался в расстояниях, поскольку никуда не ездил. Он был прирожденным лидером, умевшим властвовать и побеждать. Он никого не любил, кроме своего старого полуслепого отца. Женщины чурались его.
После обеда он, извинившись, удалился. Фельзен встал, потянулся, размял члены. Сквозь щель двойной двери ему была видна гостиная, где вязала старуха мать, а дальше, за гостиной, кухня. Там, позади девушки, склонившейся над столом, на который она опиралась обеими руками, стоял Абрантеш. Задрав юбку девушки, он поглаживал ширинку, словно готовый без промедления и не сходя с места влезть на нее. Но, видно, передумал, вышел и спустился вниз.
11