Смерть в осколках вазы мэбен

Платова Виктория Евгеньевна

— И где он теперь? — Иванов с интересом смотрел на меня. — Где его можно найти?

— Не знаю. — Я пожала плечами. — Лет семь назад он отправился в Сибирь, то ли в монастырь какой-то, то ли просто так. Я о нем с тех пор больше ничего не слышала.

— Жаль, — произнес художник. — Вот с этим человеком я бы поспорил. А что касается вас, то вы, к сожалению, ничего так и не поняли. Но я не буду просвещать вас, просто не хочу. Уходите лучше. Мне надо подумать, а потом, возможно, мы встретимся снова.

Я не заставила себя упрашивать и бросилась к двери. Щелкнул замок, захлопнулась за мной дверь, а я сделала два шага и опустилась на ступеньки. Ноги не

держали. За что? За что мне выпало все это? Не успеешь от одной напасти избавиться, как другая спешит навалиться. В высшей степени странный человек этот Иванов. Вдруг он не совсем нормальный? В любом случае можно считать, что мне повезло.

Я пыталась прийти в себя, но на душе было муторно. Я кое-как поднялась и заковыляла прочь из странного дома. Выйдя из подъезда, огляделась. Черт, куда же меня занесло? И как бы это узнать? Подумают еще, что пьяная или сумасшедшая. Так, надо попробовать расспросить дорогу до центра, а там уже сориентируюсь. Нет, постой. Как же я не догадалась! Надо было сразу посмотреть на эту махину. И спрашивать ничего не нужно. Я ведь на Гражданке. Тьфу, вот ведь занесло! Это сколько же мне до дома пилить! Так ведь и не до дома. Моя машина стоит возле мастерской Карчинского, а это значит, придется делать еще один крюк. Ладно, нечего жаловаться, сама виновата.

Я прокляла все на свете, пока добралась до мастерской. Не иначе черт меня дернул, когда я вчера решила сюда ехать. Сидела бы себе дома. После разговора с Ивановым у меня остался неприятный осадок, будто я упустила что-то важное, возможно, неверно толковала его действия. Ведь зачем-то он меня похитил? Он будто бы что-то пытался сказать, но потом передумал. Ах, ладно, сейчас мне не до этого.

У мастерской было людно, толпился народ, переговаривались возбужденные женщины, стоял милицейский «газик». Я хотела милицию вызвать, но ведь не успела. Выходит, это сделал кто-то другой.

Я подошла к женщинам и стала прислушиваться. Заправляла всем уже известная мне дворничиха. Видимо, она могла без устали повторять одно и то же для каждого нового человека. Она покосилась на меня, чем я не замедлила воспользоваться.

— Здравствуйте, — я протиснулась к ней. — Вы меня не помните? Я журналистка из газеты, мы в прошлый раз с вами долго беседовали.

Дворничиха попыталась сосредоточиться, чтобы вспомнить «журналистку», но ничего из ее потуг не вышло, и она махнула рукой:

— Не обессудь.

— Неважно. А я ведь опять к вам за новостями.

Глаза у нее тут же загорелись, и она вцепилась в меня мертвой хваткой.

— А новости-то у нас какие-е, — заголосила она. — Владимира-то Ивановича убиили!

— Как убили? — Я постаралась, чтобы удивление выглядело убедительным. — Кто? Когда?

— Да кто же знает их, супостатов, убили, и все. Нет, постой-ка, я тебе сейчас обскажу, как все было. Я ведь утром вышла на работу, а тут пьяный какой-то мотыляется. Увидел меня и сразу ко мне. Там, мол, мужик голый валяется. Я не поверила, а он вцепился в меня и тянет за собой. В проулок за нашим двором приволок, а он там и валяется в кустах. Я сначала, грешным делом, подумала, что тоже пьянчужка какой-то. Пропился весь, до дому не дошел, или бомж какой. А он весь избитый-преизбитый. Но я присмотрелась потом, а это наш Владимир Иванович. Ну я сразу побежала в милицию звонить, они приехали, его забрали, квартиру опечатали. Вот так все и было.

Я не нашлась, что ей сказать. Ведь если бы мне вчера удалось дозвониться в милицию, то Карчинский был бы жив. Вне всякого сомнения. Это ведь поработал парень

из Москвы, который говорил с восточным акцентом. Человек, которого послал Пак. Я знаю, что большинство предпочтет с ментами не связываться, но человека убили, мне нужно объяснить им ситуацию, отдать письмо и пленку. Пусть разбираются, пусть найдут убийцу.

Пока мой порыв не угас, я поблагодарила дворничиху и отправилась к зданию. Тут же навстречу выскочил совсем молодой человек.

— Сюда нельзя, гражданочка.

— Я по поводу убийства Карчинского. У меня есть некоторые сведения.

— Минутку. — Он заинтересованно посмотрел на меня. — Я сейчас. — И чуть не бегом скрылся в здании.

Теперь я начала сомневаться, правильно ли я поступаю. Но по ступенькам уже кто-то спускался.

— Вот, Константин Сергеевич, — говорил возбужденно молодой человек, — сама пришла.

— Капитан Воронцов, — представился опер. Я замерла на месте. Капитан Воронцов. Фантастика! Это ведь тот самый Костя, который постоянно находился при Карчинском, его помощник. Хорош гусь! Шефа-то его ухлопали, а он в это время неизвестно где находился. А теперь является, да еще и в форме сотрудника милиции. Нет, у меня просто дар вляпываться в неприятные истории. Капитан Воронцов. Константин Сергеевич. Стоп! Я смотрела на капитана и произнесла первое, что мне пришло в голову:

— Вы сын дяди Сережи, правильно?

— А вы Лидия Стародубцева? — ответил он мне в тон. — Нам нужно побеседовать. Пройдемте со мной.

Я сдалась, спорить было бесполезно. Я пыталась собрать в кучу разрозненные впечатления, но они рассыпались разноцветными осколками. Интересно, сколько еще сюрпризов меня ожидает? Вообще-то с меня уже хватит. Я этими сюрпризами сыта по горло. Сидела бы себе спокойно в редакции, писала бы про разных старушек, у которых вдруг открывается тяга к творчеству. А ведь какие персонажи были у меня раньше… Какие чудесные чистые люди! Душой чистые… Но стоило мне послушать нашего главного, пойти против себя, связаться с этой… моделью, как все пошло наперекосяк, словно свыше кто-то определил, что простого и легкого пути у меня в жизни уже не будет. А останутся только препятствия да разные поганые сюрпризы.

Так оно и вышло. За это время я успела столько всякой гадости узнать, что мне на десять лет вперед хватит. Довольно! Расскажу сейчас Воронцову все как есть, это его работа, пусть разбирается. Воронцову… Но он-то знает, где дядя Сережа. Интересно, а почему тот никогда не рассказывал о своем сыне? О старшем говорил, а про Костю даже и не заикался. Нет! Я не права. Он о нем упоминал, когда рассказывал о смерти старшего сына.

— Приехали, — сказал шофер, останавливаясь перед отделением милиции.

Я вылезла из «газика».

— Прошу, — Воронцов указал на дверь. — Заходите, не бойтесь.

— А я не боюсь, — ответила я, действительно оставаясь совершенно спокойной. — Мне бояться нечего.

Он взглянул на меня, но промолчал. Мы прошли мимо дежурного, который козырнул капитану, затем по длинному коридору со множеством дверей, поднялись на второй этаж и оказались в маленьком закутке с тремя дверями. Воронцов распахнул передо мной одну из них, я немного помедлила и шагнула внутрь.

Потрясающе! Идеальный порядок. Кто бы мог подумать! По долгу своей службы мне с ментами приходилось иметь дело. Вот только не могу сказать, чтобы это доставило мне удовольствие. И кабинетики по своей неухоженности могли соперничать разве что с городской помойкой. Кабинет нашего главного смотрелся по сравнению с ними как хрустальный дворец.