Смерть в овечьей шерсти
Шрифт:
Аллейн, который был женат на Агате Трой, невозмутимо продолжил:
— Я видел миссис Рубрик всего несколько минут. Портрет похож на оригинал?
Фабиан с Урсулой хором сказали «нет». Дуглас Грейс и Теренс Линн произнесли «да».
— Ого, мнения расходятся, — удивился Аллейн.
— На самом деле она была гораздо миниатюрнее, — заявил Дуглас. — Но сходство поразительное.
— Это всего лишь фотокопия ее лица, — заметил Фабиан.
— Просто карикатура, — воскликнула Урсула, негодующе глядя на портрет.
— Я назвал бы это беззастенчивым сокрытием правды, — уточнил Фабиан, который стоял у огня, положив
Урсула, нахмурившись, повернулась к нему. Аллейн услышал, как она вздохнула, словно продолжая какой-то их давний спор.
— Он какой-то безжизненный, Фабиан, — с жаром произнесла она. — Ты должен это признать. Я хочу сказать, что на самом деле она была выдающейся личностью. Всегда такая энергичная. — От волнения у Урсулы перехватило дыхание. — Во всяком случае, она производила такое впечатление. А на портрете этого не видно.
— Я, конечно, не слишком разбираюсь в живописи, зато точно знаю, что мне нравится, а что нет, — вступил в дискуссию Дуглас Грейс.
— Да неужели? — тихо пробормотал Фабиан и уже громче он сказал: — Разве энергичность такое большое достоинство, Урси? Мне кажется, чрезмерная живость весьма утомительна для окружающих.
— Если только не направить ее в нужное русло, — заметил Грейс.
— Но с ней так и было. Вспомните, сколько хорошего она сделала! — воскликнула Урсула.
— Она действительно посвятила себя общественной деятельности, — поддержал ее Грейс. — За одно это я снимаю перед ней шляпу. У нее была мужская хватка.
Расправив плечи, он вынул из кармана портсигар.
— Не скажу, что я в восторге от деловых женщин, но тетушке Флосс надо отдать должное. Она была настоящим чудом, — заключил он, сев рядом с мисс Линн.
— И не только как член парламента? — предположил Аллейн.
— Конечно, — ответила Урсула, не отрывая взгляда от Фабиана Лосса. — Не знаю, почему мы вдруг о ней заговорили, разве что специально для мистера Аллейна.
— А почему бы и нет, — отозвался Фабиан.
— Тогда он должен знать, какой незаурядной личностью она была.
Фабиан отреагировал несколько неожиданно. Протянув длинную руку, он слегка дотронулся до ее щеки.
— Вот и расскажи нам, Урси, — мягко произнес он. — Я целиком за.
— Но вы же мне не верите! — воскликнула Урсула.
— Не важно. Расскажи мистеру Аллейну.
— Мне кажется, мистер Аллейн приехал сюда, чтобы провести профессиональное расследование, — вмешался Дуглас Грейс. — Вряд ли наши домыслы существенно ему помогут. Ему нужны факты.
— Но вы ведь все равно заговорите о ней. И будете несправедливы, — сказала Урсула.
Аллейн слегка поерзал на стуле.
— Я с удовольствием выслушаю вас, мисс Харм. Пожалуйста, расскажите о миссис Рубрик.
— Да, Урси. Мы все тебя просим, — поддержал его Фабиан.
Девушка быстро оглядела присутствующих:
— Это так странно. Мы уже несколько месяцев о ней не говорили. И вообще, я не слишком умею выражать свои мысли. Ты серьезно, Фабиан? Это так важно?
— Думаю, да.
— Мистер Аллейн?
— Я того же мнения. Мне хочется иметь представление о вашей опекунше. Миссис Рубрик ведь взяла вас под опеку?
— Да.
— Значит, вы хорошо ее знали.
— Мне кажется, что да. Хотя мы познакомились, когда мне было уже тринадцать.
— Расскажите, как это произошло.
Сжав руки, лежавшие на коленях,
— Видите ли… — начала она.
II. Версия Урсулы Харм
1
Урсула заговорила с некоторым вызовом, но с запинками и паузами. Фабиан по мере сил помогал ей, превращая сольное выступление в некое подобие диалога. Дуглас Грейс, сидевший рядом с Теренс Линн, иногда говорил той что-то вполголоса. Теренс занялась вязанием, что как-то не вязалось с ее подтянутой внешностью, и постукивание спиц вносило в обстановку нечто домашнее. Грейсу она не отвечала, лишь раз на ее лице мелькнула улыбка. Аллейн заметил, что зубы у нее мелкие и острые.
Постепенно Урсула осмелела, и необходимость в помощи Фабиана отпала. Теперь она говорила уверенно, стремясь нарисовать истинный портрет своей опекунши.
Постепенно картина приобретала все более четкие очертания. Девочка, потрясенная известием о смерти матери, сидит в холодном кабинете директрисы школы.
— Мне сказали об этом еще утром. Вечером я должна была ехать поездом домой. Все были очень добры ко мне и проявляли крайнюю тактичность. Но мне не нужна была их деликатность. Мне хотелось тепла, причем в прямом смысле слова. Меня била дрожь. Даже сейчас я слышу сигнал ее машины. Он был похож на звон колокольчиков. Мимо окон проехал автомобиль, а потом в холле послышался голос, который спрашивал обо мне. Прошло уже много лет, а я до сих пор вижу ее перед собой, словно это было вчера. На ней была меховая шапочка, и от нее чудесно пахло духами. Она обняла меня и весело сказала, что будет моей опекуншей и заберет к себе. Ведь она была лучшей подругой моей мамы и находилась рядом, когда это случилось Я, конечно, слышала о ней. Она была моей крестной. Но, выйдя замуж, какое-то время жила в Англии, а когда вернулась, мы уже переехали и жили слишком далеко. Поэтому мы не виделись. Итак, я поехала с ней. Вторым опекуном был мой английский дядюшка. Он военный, живет по строгому распорядку и был просто счастлив, когда тетя Флоренс (я всегда звала ее именно так) взяла все в свои руки. Я оставалась у нее до следующего учебного года. Потом она приезжала ко мне в школу, и это было чудесно.
Типичная картина детского обожания. Потом тетя Флоренс уехала в Англию, но продолжала писать и присылать дорогие подарки из лондонских магазинов. И снова появилась, когда Урсуле исполнилось шестнадцать и она заканчивала школу.
— Это был какой-то рай. Она повезла меня в Англию. Там у нее был дом в Лондоне. Она выводила меня в свет, всем представляла и все такое. Это было восхитительно. Она устроила в мою честь бал. Там я встретила Фабиана. Помнишь, Фаб?
— Еще бы. Отличный был вечер, — отозвался Фабиан.
Он устроился на полу, прислонившись к ее стулу и подтянув худые коленки к самому подбородку. В руке у него была дымящаяся трубка.
— А потом наступил сентябрь тридцать девятого, и дядя Артур решил, что нам лучше вернуться в Новую Зеландию. Тетя Флоренс хотела, чтобы мы остались и помогали военным, но он все время слал телеграммы и звал ее домой.
Повествование прервал спокойный голос мисс Линн:
— В конце концов, он был ее мужем.
— Это точно, — заметил Дуглас Грейс, погладив ее по колену.