Смерть в поварском колпаке
Шрифт:
Прежде чем побывать в павильоне молочных продуктов, они снова сели в машину и заехали в мясные ряды. Быки, коровы, свиньи, бараны, подвешенные за крюки к потолку, уходили в бесконечность. Пако не приходилось видеть прежде столько туш, словно замерших в ожидании последней кровавой расправы. Чтобы немного отвлечься от удручающей картины, Пако приблизился к группе мясников, пивших кофе, и тут же схватил выигрышный кадр: нагромождение брикетов бургундской ветчины на фоне постера с моделью в откровенном купальнике, выставившей напоказ загорелые бедра.
Павильон, отданный во власть сыров, сливок, масла и йогуртов, вызвал у него головокружение. Здесь он сделал всего несколько снимков, используя эффект контраста: снял небольшие сыры Том де Монтань и огромные круги Мель де Пармезан, десятками
При виде одного из девяти зданий недавней постройки, отведенного под фрукты-овощи, Лора словно очнулась ото сна. Именно в этом месте, в ангаре E2, ей предстояло провести собственное расследование, и касалось оно единственного человека, который ее по-настоящему интересовал: Алена Бергунью, оптовика с южными корнями, суперспециалиста по всем вопросам, поставщика уникальных пряностей, давно исчезнувших овощей, фруктов былых времен, экзотических грибов и прочих редкостей. Перевалив за седьмой десяток, этот еще полный сил человек впервые задумался о постепенной передаче дел наследникам. Сама мысль об этом была ему невыносима, однако пришло время протянуть руку троим детям: старшей дочери, которой был поручен отбор наиболее выгодных производителей в регионе; младшей, работавшей в офисе и занимавшейся вопросами управления и бухгалтерией, и наконец, сыну, ведавшему логистикой, такому же крепкому, хитрому и дерзкому на язык, как он сам. Им он доверял, но ни один из них не был способен заменить его, когда речь шла о завязывании контактов с клиентами, о неофициальных переговорах «внутри грузовика», об умении поладить по старинке, подмаслить нужного человека в подходящий момент. Бергунью знал, что своим успехом он был в первую очередь обязан таланту превращаться в барыгу-краснобая, любезного и без особой щепетильности, этой способности внушать безотчетную симпатию и в то же время вызывать страх. Но ведь он был человеком другой эпохи, далеким от экселевских таблиц, штрих-кодов, отслеживания перевозок по спутниковой системе навигации, кратких имейлов и автоматизированных систем взаимных расчетов. Работать он начал еще мальчишкой, в самом центре Парижа, который тогда чаще называли Панамом [52] ; позже ему пришлось перебраться на юг, где он с редким упорством продолжил сколачивать собственную клиентуру в перерывах между мясным винегретом и яйцами вкрутую, кокнутыми о цинковую стойку. Ален Бергунью был живой памятью о «чреве Парижа» и гордился, что за глаза все называли его Динозавр. Поистине, разве не являлось такое признание заслуг самым почетным и благородным титулом?
52
Имя Панам, данное Парижу в 1920-е гг., родилось из названия Панамского канала и связанных с ним финансовых скандалов; для обывателей оно ассоциировалось со столичной коррупцией и социальным неравенством.
– Господин Бергунью! Вот вы где, наш Хранитель храма! – не поскупилась на лесть Лора, едва завидев оптовика, перебиравшего ящики с маленькими лиловатыми артишоками.
– Госпожа Гренадье! А вы – богиня этого храма! – вторил он ей, подмигивая.
Вдруг она поняла, что ей ни за что не обвести вокруг пальца этого старого, прожженного лиса. Еще труднее будет его приручить и заставить вылезти из берлоги. И тогда она решила действовать напрямую, не прибегая к уловкам.
– Как я рада, что вновь вижу вас здесь. Ничуть не сомневалась, что полиция быстро оставит вас в покое.
– Надолго ли, надолго ли… Ведь я по-прежнему главный свидетель. И потом, я имел глупость оставить пальчики на месте преступления. Вы ведь знаете – от свидетеля до обвиняемого всего один шаг.
– Оставили, приподняв колпак Жюльена?
Бергунью напрягся и бросил на пол подозрительный артишок.
– Сам
– Но это еще не делает вас убийцей, господин Бергунью!
– У меня нет алиби. По результатам вскрытия, смерть Вильдье наступила за двадцать минут до моего прихода. И мне нечего рассказать об этих двадцати минутах, кроме того, что я торчал в пробке да искал место для парковки. И только! А потом все сразу на меня свалилось, и я оказался нос к носу с трупом.
– Вы всегда приходили так рано? – спросила Лора с несколько нарочитым удивлением.
– Вообще-то нет. Обычно я бывал позже, если у меня имелась какая-нибудь новинка для шефа. Примерно раз в неделю. Но то был особый случай.
– Особый? Нашли нечто из ряда вон выходящее для нового меню? Что-то оригинальное?
– Не совсем. Скажем, нужно было кое-что обсудить. Вы ведь, конечно, в курсе, что в последнее время дела в ресторане шли неважно: неоплаченные счета, задержки, отсрочки. Вот я и хотел переговорить с глазу на глаз, без посредничества дочери. Уладить все по-приятельски.
– Думаю, вам не стоит беспокоиться, полиция найдет, кого расспросить. Следствие наверняка продлится долго, но вас это никак не затронет.
– В любом случае, в тот день почти все опоздали. Кондитер и су-шеф якобы случайно: забытый телефон и сломанный будильник – это несерьезно.
– Может, как и у вас, простое стечение обстоятельств, – заметила она, прищурившись.
Внимание Лоры внезапно привлекла знакомая фигура. Метрах в сорока от них, может, больше, стояла молодая женщина, явно за ней наблюдая.
– В ресторане царила такая гнилая атмосфера, что полиции придется нелегко. Один этот лицемер Прессак чего стоит. Разве способен он сказать хоть слово против шефа? Он безумно его боится, даже мертвого.
– Сирил – скромный парень, вставила слово Лора.
– Что вовсе не делает его невиновным.
Женщина, стоявшая в отдалении, тем временем повернулась к ним спиной. Все совпадало: прическа, походка, пропорции фигуры. Лора проводила ее взглядом, почти не слушая Бергунью, который принялся ругать налоги и сложности с закупками. Она подошла к Пако, стоявшему на коленях с камерой перед ящиком с морковью: казалось, его очень впечатлили корнеплоды разных цветов – от нежно-кремовых до почти черных. Она наклонилась и что-то быстро прошептала ему на ухо.
19
– Быстренько сними Бергунью и выходи, я жду тебя на правой аллее.
Приветливо улыбнувшись, Лора сказала оптовику, что спешит в павильон E3, где у нее запланирована встреча, которую она не может пропустить. Дескать, она должна немедленно уйти, но скоро вернется. Бергунью сделал вид, что поверил, и посмотрел ей вслед, поглаживая пышные усы.
– Ну что, дело за нами, молодой человек! – распорядился он, повернувшись к фотографу.
Пако нажал спусковую кнопку и дважды щелкнул оптовика крупным планом, не забыв установить фильтр, чтобы убрать с лица красные прожилки – бич тех, кто много времени проводит на холоде. Затем на всякий случай сделал третий снимок с низкой точки и попрощался, подняв кверху палец, прежде чем последовать за своей начальницей. Оставшись в одиночестве среди ящиков, Ален Бергунью предался невеселым размышлениям о том, что журналисты – народ ненадежный и вряд ли заслуживают его доверия.
– Что на тебя нашло? – поинтересовался Пако, когда увидел Лору возле выхода из павильона.
Она стояла, прижавшись спиной к бетонной опоре, словно от кого-то пряталась. Дышала Лора прерывисто, лицо ее было напряжено. Знаком она велела Пако подойти ближе.
– Видишь ту девицу около погрузочной платформы? – тихо спросила она.
– Ладную малышку, похожую на Кайли Миноуг [53] ?
– Да у тебя глаз – алмаз! – съязвила Лора.
– Не забывай, что мне за это платят. Если уж быть откровенным до конца, я приметил ее, еще когда ты базарила со стариком.
53
Кайли Миноуг (р. 1968) – австралийская певица и актриса.