Смерть в рассрочку
Шрифт:
После встречи в Сочи в отношениях Валерии и Беглова ничего, казалось, не изменилось. Но это было не так. Что-то ушло, осталось там, в чужом, приютившем их на время гостиничном номере.
...Артем немигающими глазами смотрел на противоположную стену. За московскими окнами сгущались сумерки. Здесь, в "Столешниках", с противоположной стены на него смотрел портрет Валерии Стрелецкой. Фотография на календаре сейчас показалась ему чужой. Незнакомая красивая женщина с серо-зелеными глазами безразлично смотрела на него и безразлично улыбалась.
Телефон зазвонил неожиданно
– Артем!
– в трубке бился голос Валерии.
– Я...
– Она запнулась.
– Наташа Дробышева умерла. Ее убрали. Артем!.. Меня сейчас чуть не сбила машина. За мной охотятся...
– Где ты?
– Беглов вскочил на ноги.
– На проспекте Мира, в подземном переходе. Мне страшно, Артем! Она заплакала.
– Лера, ты слышишь, Лера?
– заорал Беглов в трубку.
– Д-да...
– Иди в метро. Немедленно! И жди там. Я найду тебя. Ты поняла?!
– Да.
Артем рванул к выходу. На пороге он оглянулся. На него смотрел знакомый портрет. Глаза Валерии молили о помощи. Он вспомнил, как сказал ей однажды: "Девочка моя, этот мир так жесток. Если бы можно было взять тебя на руки и пронести через все это. Защитить..."
"Защитить от жизни?
– усмехнулась тогда Валерия, покачав головой.
– От жизни не защитишь".
На лице Артема появилась жесткая складка. Он нужен ей. Она не может уйти от него. Он должен помочь ей.
Глава 4
Вячеслав Анатольевич Карлин, пятидесятипятилетний располневший мужчина с приятным круглым лицом и умными глазами, взгляд которых довольно часто становился ироничным, был неудачливым бизнесменом.
Год назад акционерное общество, которое он возглавлял, потерпело полный крах. Он пробовал бороться, занял крупную сумму денег, чтобы выправить ситуацию, но все оказалось впустую. Фирма рухнула, а на нем повис долг, уплатить который был не в состоянии. Он кинулся за помощью к своему знакомому Вадиму Большакову, который когда-то служил под его началом, а теперь основал свою собственную фирму. Карлин в свое время помог ему выкрутиться точно в такой же ситуации.
Вадим сделал вид, будто не понимает, о чем речь, а когда Вячеслав Анатольевич стал особенно напирать на него, резко оборвал Карлина:
– Слушай, Слава, как бы это тебе поинтеллигентнее сказать...
– Его всегда доброжелательное лицо скривила желчная усмешка.
– Ну нет у меня сейчас свободных денег. Нет! Время нынче тяжелое для всех.
– Когда ты ко мне обратился, я на трудности не ссылался. Тогда, кстати, времена не легче были.
Разговор происходил в офисе Большакова, на Малой Грузинской улице. Карлин подошел к сервировочному столику и, не глядя на приятеля, плеснул в рюмку водки.
– Водка у тебя хорошая, - Карлин сделал большой глоток и со звоном поставил рюмку на стол, - а сам ты большое дерьмо.
– Ну, знаешь...
– Глаза Большакова злобно блеснули из-под элегантной импортной оправы.
– Молчал бы лучше. Ты мне тогда помог, потому что тебе это было самому выгодно.
– Вот как?
– Карлин искренне удивился.
– Ну-ка, ну-ка, поделись...
– А чего тут делиться?
– усмехнулся
– Сгори я тогда, ты бы тоже понес потери. И немалые. Ты не меня, ты себя вытаскивал. так что не будем про это... Тебя сейчас припекло, но меня-то, извини, нет. Каждый за себя. Я голову в петлю засовывать не собираюсь. Тебе не выкорабкаться, мне про сложившуюся ситуацию известно лучше, чем ты думаешь. Зачем меня за собой тянешь? Не по-товарищески это, душа моя, не по-товарищески...
Большаков набулькал себе "Смирновской" в рюмку и, не чокаясь, выпил.
– Ты умный человек, - крякнул он от удовольствия, облизывая влажные губы, - как мог глупо вляпаться, не понимаю. Нельзя до такой степени доверять людям. Ты привык по старинке работать, а сейчас...
Взгляд Карлина тяжело уперся в Вадима.
– Ну, ну, не надо на меня так смотреть. Я из-под твоей опеки давно выбрался. Это раньше ты был моим начальником, а теперь кто? Каждый сейчас за себя, - повторил он свои собственные слова и прищурился: - Я тебе дорожку не перебегал. Понимаешь, что я имею в виду?
– Нет, - Вячеслав Анатольевич растерянно смотрел на своего бывшего подчиненного.
– Неужели?
– деланно рассмеялся Большаков.
– А Лидочка? Лидия Григорьевна Пашина?..
– Что?
– задохнулся от гнева Карлин.
– Что ты хочешь этим сказать, мерзавец?!
– Не ори на меня, Вячеслав Анатольевич, не стоит. А про Лидочку нашу очаровательную могу повторить, что я первый её заприметил. Она была не притив моих ухаживаний. Это потом она к тебе под крылышко переметнулась. Неужели не сказала ничего?
– с издевкой произнес Большаков.
– Странно... А впрочем, женщины - народ скрытный. Обидно, у нас с ней полное взаимопонимание намечалось, если бы не ты, - со злостью добавил он.
Карлин закрыл глаза. Мразь, какая же он мразь! Врет, подлец, это не может быть правдой.
Но Вадим Большаков не врал. Точнее, врал, но не все.
– Пожалуй, я смогу тебе помочь, - услышал Вячеслав Анатольевич будто сквозь сон, - но при одном условии...
– Нет!
– взорвался Карлин и, громко хлопнув дверью, выскочил из кабинета.
Вадим Большаков на четыре года был моложе Вячеслава Анатольевича. Рослый, видный мужчина, он очень нравился определенному сорту женщин. Тем, которых, только помани, ноги на любом столе раздвинут. В министерстве таких было немало. За Большаковым укрепилась устойчивая слава донжуана. Его должность - он был заместителем у Карлина - позволяла пользоваться ситуацией на всю катушку. И он пользовался.
Секретарша Ниночка, Нинель, как её все называли, служила ему верой и правдой. Чтобы получить аудиенцию у Большакова, надо было договориться с Нинель. Она намекала незадачливым визитерам, которые уже несколько дней не могли попасть на прием к начальнику и решить жизненно важные для их главка вопросы, что проблема вполне разрешима. Надо только правильно к ней, проблеме, подойти.
– Зачем самому терять время, ожидая в приемной? Можно присласть кого-нибудь из своих подчиненных, а лучше подчиненную...
– со значением напирала на последние слова Нинель.