Смерть в шутовском колпаке
Шрифт:
— И все это время вы не покидали центра города?— настойчиво продолжал расспросы Шейн.
— Будьте спокойны. Мотался взад и вперед по улицам. Приходится приглядывать за пьяными и прочей публикой. Мы не против того, чтобы люди получили удовольствие за свои деньги, но, как сами понимаете, нам ни к чему лишние неприятности.
— Понятно. Но черт меня побери, если эта дамочка не отправилась разыскивать вас уже три часа тому назад. Даже в такой толпе она не могла бы пропустить вашу шляпу.
— Трудно сказать. Толпа все-таки солидная. Хотя при желании она всегда могла навести справки о
— Это как раз то, чего я опасаюсь,— вздохнул Шейн.— Допускаю, что она могла обратиться не к тому, к кому следовало.
Шериф пожал плечами и задумчиво поскреб подбородок.
— Никаких новостей относительно смерти Пита?— поинтересовался Шейн.
— Прошло еще слишком мало времени, мистер,— тон Флеминга был почти извиняющимся.— Конечно, мы опросили кой-кого в округе. Известно, что малахольный Пит провел в городе около двух недель, отмечая свою удачу на Эрроу Маунтейн. Надо же, впервые за десять лет старому черту привалила такая удача, и вдруг такой конец — проломленный череп.
— Вы хотите сказать, что недавно Пит открыл богатую жилу?
— Насколько я могу судить, очень богатую. До меня дошли слухи, что он наотрез отказался продать свою личную третью часть заявки за сто тысяч, как только узнал результаты предварительного анализа пробы. Если находятся желающие уже сейчас предложить такие деньги, то можно держать пари, что через какое-то время заявка потянет на миллион.
Шейн присвистнул от удивления.
— Но я полагал, что местные рудники были истощены еще лет сорок назад,— заметил он.
— Как такое может быть, мистер! Да вы взгляните на эти горы,— шериф махнул рукой в сторону величественных пиков, казавшихся черными и угрожающими на фоне ночного неба.— Даже на поверхности здесь еще могут быть сделаны интересные находки. Да что там говорить! Всего в миле от нас по меньшей мере еще дюжина рудников продолжает вырабатывать золото.
— Миллион долларов,— повторил Шейн задумчиво-Достаточный мотив для дюжины убийств. Вы сказали, что ему принадлежала треть заявки. Кто же были его партнеры?
— Вместе с ним постоянно работал еще один местный старожил по имени Кэл Стренк. А финансировал их изыскания Джаспер Уиндроу. Поэтому заявку и разделили на три части.
Мускул на щеке Шейна едва заметно дрогнул.
— Приказчик магазина?— переспросил он.
— Владелец,— поправил его Флеминг и откашлялся, прочищая горло.— Тот самый малый, с которым вы поцапались сегодня днем. Он долгие годы поддерживал Пита и Кэла и теперь с лихвой компенсировал свои денежки.
— Следовательно, Стренк и Уиндроу оба выигрывают в случае смерти Пита,— подытожил вслух свои размышления Шейн.
— Бросьте вы это, мистер,— возразил шериф — Насколько я понимаю, дочь унаследует его долю.
— А что произойдет, если его дочь так и не объявится?— стоял на своем Шейн.— До сегодняшней ночи никто даже не знал его настоящего имени. Если после смерти Пита не останется наследника? Разве его доля не перейдет к компаньонам?
— Я не совсем точно знаю, что предусматривает на сей случай закон,— признался шериф.— Но какое значение это имеет теперь, мистер? Собственная дочь опознала старика. Мы вместе присутствовали при этом. Она получит
— Это имеет значение, да еще какое,— упорствовал Шейн.— Кто бы ни убил Пита, он не знал, что Нора Карсон его дочь. И уж, конечно, не мог ожидать, что по поистине невероятному стечению обстоятельств она встретит и опознает старика всего за несколько минут до его смерти. Слепой случай, не более. Уж этого-то убийца никак не мог предвидеть. Так что, отыскивая мотивы убийства, лучше забыть о его опознании. Понимаете, что я хочу сказать?
— Кажется, да,— согласился не совсем уверенно Флеминг— И все же, по моему мнению, ты, парень, гавкаешь не на то дерево. Держу пари, что в этом замешан какой-нибудь бродяга. Город в эти дни прямо-таки кишит ими.
— Все может быть,— вынужден был согласиться Шейн.— Хотя и жители Запада, надо полагать, подвержены золотой лихорадке ничуть не менее, чем шестьдесят лет назад. Убийства из-за золота и прежде случались достаточно часто.
— Треп,— возразил шериф сердито.— Сентрал Сити был столицей золота в течение шестидесяти лет, и таких проблем у старожилов не было. Другое дело выходцы из восточных штатов. Спиртное еще и не то может выкинуть с неопытным человеком, когда тот забирается высоко в горы.
— Благодарю за намек, шериф,— рассмеялся Шейн,— я загляну в бар и проверю ваше утверждение на практике.
Шейн уже отошел на дюжину шагов от шерифа, когда мимо него с криком пробежал взволнованный горожанин.
— Шериф! Шериф Флеминг! Скорее идите сюда!
Детектив остановился и прислушался.
— Какой-то тип в баре угрожает пришить одного из актеров, малого по имени Карсон. Лучше займитесь им, пока дело не дошло до беды. Парень-то в стельку пьян.
Шериф выругался и торопливо зашагал в сторону бара. На его бронзовом от загара лице появилось выражение озабоченности и гнева.
ГЛАВА 7
Вслед за шерифом Шейн вошел в помещение бара. Окруженный группой зевак мужского и женского пола, крупный мужчина с красным от выпитого лицом стучал кулаком по столу и во всю глотку оповещал присутствующих о своих кровожадных намерениях.
— Будьте уверены, от своих слов я не отступлюсь. Не такой человек Джон Мэттсон,— орал он охрипшим от виски и бешенства голосом, время от времени любовно поглаживая рукоятку длинноствольного пистолета 45-го калибра, небрежно засунутого за пояс его строгого серого костюма. Налитые кровью глаза Мэттсона с вызовом скользнули по лицам собравшихся. Для большинства из них все происходящее казалось не более чем забавным спектаклем, устроенным для их развлечения хватившим лишнего пожилым сумасбродом. Однако Шейн думал иначе. Остановившись в дверях, он внимательно наблюдал, как шериф Флеминг торопливо проталкивался к скандалисту сквозь толпу откровенно веселившихся зрителей. Джон Мэттсон вполне мог оказаться опасным в своей пьяной искренности. Выпитое виски еще и не то делало с куда более крепкими людьми. Водрузив пустой стакан на стойку и приняв позу, подобающую, по его мнению, человеку, оскорбленному в своих лучших чувствах, он обратился к толпе с новой прочувствованной речью.