Смерть в Занзибаре
Шрифт:
– А где, – спросил Эдуардо, – находится Кракатау?
Найджел содрогнулся и прикрыл рукой глаза.
– Похоже, что стандартное образование пьющих классов носит довольно общий и крайне неадекватный характер. Кракатау, мой декадентствующий варвар, был вулканом в Зондском проливе – это между Явой и Суматрой, на тот случай, если вы этого не знаете, – который разлетелся на куски в 1883 году с таким взрывом, с которым не сравнится никакая атомная бомба. А это его осколки. Они разносились течениями и попали прямо сюда. Не скажу, что я когда-либо раньше пользовался пемзой,
Эдуардо заявил:
– Вам следовало бы написать путеводитель, вы, маленький поганый умник. Что до меня, то я никогда их не читаю.
– Ну, вы вообще бы ничего никогда не читали, если бы могли обойтись без этого! – раздраженно воскликнул Найджел.
– Вот это уже несправедливо с вашей стороны, мистер Понтинг, – вмешалась Гасси, укоризненно покачивая пальцем. – Маркиз только пошутил. Конечно, он ведь читал все об этом доме в самый первый день, когда мы сюда приехали. Книгу моего дядюшки: «Дом Тени». Вы же читали, да?
– Разве? – сказал Эдуардо, пожав своими бронзовыми плечами. – Не помню. Возможно, я взял ее, просто чтобы взглянуть. Если я и читал, то совершенно уверен, что отложил ее очень, очень скоро!
– Совсем нет! Вы слишком скромны. Вы были так увлечены ею, что даже не услышали, как я зашла в библиотеку; и уверяю вас, совершенно не нужно стыдиться того, что вы книжный червь. Я сама люблю хорошие книги.
– Дело в том, – сказал Найджел, – что «Дом Тени», по всей вероятности, самая плохая книга, которая когда-либо была написана, и уж конечно самая глупая, и весьма сомнительно, чтобы книжный червь или кто-то другой смог выдержать ее дальше второй страницы.
– Тогда почему же, – капризно осведомилась Амальфи, – мы столько времени тратим на нее сейчас? Кстати, вы участвуете в этой сегодняшней поездке по магазинам и по городу, Найджел?
– Я счастлив, что могу дать вам немедленный ответ, – сказал Найджел. – Нет! А в чем дело? Вы намерены тоже присоединиться к ней?
– Думаю, да. Если мы только уедем не раньше половины четвертого. На Португальской улице есть один магазинчик с просто божественными индийскими ювелирными изделиями, и хозяин сказал, что сегодня он получит кое-что еще, чтобы показать нам. Поэтому Эдди и я подумали, что мы, пожалуй, могли бы сначала зайти туда и еще раз взглянуть.
– Не забудьте чековую книжку Эдди, – язвительно сказал Найджел.
– Найджел, дорогой, вы сегодня ужасно злой! – жалобно воскликнула Лоррейн. – Что с вами? Сегодня такой милый день, а все почему-то кажутся нервными и на пределе, вместо того чтобы спокойно отдыхать.
– Зато мы отдыхаем спокойно, – сказал Лэш, не открывая глаз. – Взгляните на нас.
– Нет, вы тоже нет. Может быть, вы и выглядите так, как будто вы спокойны, но я чувствую, что атмосфера просто звенит от натянутых нервов. Думаю, что это из-за того дела с мистером Хонивудом и Джембе. А потом еще бедная Миллисент…
Гасси Бингхем резко вскочила и, схватив полотенце, крем и солнечный зонтик, быстро пошла по пляжу в сторону короткой крутой
Амальфи села и, сняв солнечные очки, сказала:
– Ну вот, теперь ты расстроила свою дорогую золовку. Как нехорошо. Лорри, дорогая, будь милочкой и не касайся больше вообще этой темы.
– Но почему нужно быть страусом? – возмутилась Лоррейн.
– А почему бы нет? Я ничего не имею против страусов. На самом деле, я полностью за них, если они предпочитают лучше прятать голову в песок, чем совать свой клюв в разные ужасно мрачные истории. Так ты действительно заберешь нас сегодня в Занзибар?
– Да, если вы не против. Собственно, это все Гасси. Похоже, она хочет постоянно чем-то заниматься: словно для того, чтобы не думать о Миллисент, я полагаю. Гасси терпеть не может волноваться. Но раз уж мы туда зайдем, вы можете записаться в книге посетителей во Дворце и в Резиденции. Обычно так делается.
– Разрешаю вам подделать мою подпись, – сказал Лэш.
– Ничего подобного я не сделаю. Вы сделаете это сами – и вам это понравится!
– О’кей, о’кей, – примирительно сказал Лэш. – Все, что вы скажете. Я поеду.
Поехали все. За исключением Найджела, который настаивал, что ему надо работать, и Дэни, которая неожиданно заснула в гамаке в саду.
– Пусть спит, – сказала Лоррейн, удерживая Лэша, который хотел разбудить ее. – Это ей полезней, чем носиться по центру Занзибара в такую жару, а похоже, что она в последнее время не так уж много спала. Найджел присмотрит за ней. С ней будет все в порядке. Нет, Лэш, – я не хочу, чтобы ее будили!
Она произнесла это с неожиданной решительностью и, взяв Лэша под руку, пошла к машине.
У Лоррейн было мало возможности видеться со своей дочерью наедине после ее приезда, потому что Тайсон предупредил ее, чтобы она не относилась к Дэни с большей теплотой, чем положено относиться к секретарше одного из гостей. Но она увидела ее одну где-то около полудня в саду: Дэни вышла после ленча посидеть в гамаке, а Лоррейн случайно заметила ее, когда пошла сорвать несколько роз в качестве дара примирения для Гасси.
– Дорогая, как приятно на минуточку застать тебя одну, – сказала Лоррейн, бросив розы и садясь к дочери в гамак. – Так утомительно никогда не иметь возможности поговорить с тобой, не оглядываясь постоянно через плечо. Боюсь, что все это было просто ужасно для тебя, девочка моя, но Тайсон говорит, что еще всего один-два дня, а потом полиция разберется со всем этим делом, и нам не нужно будет делать вид, что ты какая-то Китчелл. Слава Богу!
Она вздохнула и оттолкнулась одной ногой, качнув гамак, а после молчаливой паузы снова заговорила, уже другим тоном:
– Дорогая моя… что касается Лэша… – и, похоже, не знала, как продолжать.
Дэни, смутившись, спросила:
– А что Лэш?
– Он ведь тебе нравится, не правда ли, дорогая?
Дэни вспыхнула до самых корней своих крашеных волос, а Лоррейн, наблюдая за неожиданным цветовым эффектом, мимоходом заметила:
– Нет… этот цвет тебе совершенно не идет. Очень жаль.