Смерть внезапна и страшна
Шрифт:
– Не обязательно, – возмущенным тоном парировала Калландра. – Там часто оставляют свертки белья. Да и сестры нередко сидят пьяными в коридорах. В сумраке труп может показаться кучей грязного белья. И если бы я увидела кого-нибудь над этим желобом, то предположила бы, что туда спускают простыни. Так решил бы всякий на моем месте.
– Дорогая моя, – отозвался Дживис, переводя взгляд с Дэвьет на Бека, – итак, вы утверждаете, что эту бедняжку могли затолкать в желоб прямо на глазах почтенных медиков и никто не заподозрил бы ничего плохого?
Калландре стало не по себе. Не зная, что сказать, она поглядела
– Примерно так. Обычно люди не следят за тем, чем занимаются другие, ведь у каждого есть свои собственные дела. – Ей уже представлялась бесформенная, расплывающаяся в сумраке фигура, поднимающая сверток, гораздо более тяжелый, чем кажется взгляду, и вталкивающая обернутый простынями труп в открытый желоб. Голос леди стал сдавленным и глухим. – Сегодня утром я как раз проходила мимо сестры, сидевшей у стены либо в пьяном виде, либо уснувшей. Я не знаю, что с ней было… я не посмотрела ей в лицо. – Она судорожно глотнула, вдруг осознав еще один вариант увиденного. – Не исключено даже, что это была убитая Пруденс Бэрримор.
– В самом деле! – Редкие брови Дживиса поднялись. – Выходит, ваши сестры то и дело валяются в коридорах, леди Калландра? Разве у них нет кроватей?
– Есть – у тех, кто живет в общежитии, – резко ответила женщина. – Но многие из них живут отдельно, одни, и им не всегда хватает средств на съем жилья. Здесь многим негде спать, и кормят их негусто. Кроме того, они постоянно напиваются.
Полицейский с неудовольствием огляделся, а потом повернулся к Кристиану:
– Я бы хотел еще раз переговорить с вами, доктор. Расскажите мне все, что вам известно об этой несчастной женщине. – Он прокашлялся. – Начнем с того, как давно ее убили, по вашему мнению? Конечно, в полиции есть свой хирург, и он сообщит нам свое заключение, но если вы выскажете свое мнение прямо сейчас, это сэкономит нам время.
– Два-три часа назад, – ответил Бек задумчиво.
– Но вы же не осматривали ее! – воскликнул Дживис.
– Я сделал это еще до вашего появления, – пояснил медик.
– Неужели вы сделали это? – Лицо стража порядка заострилось. – Кажется, вы только что говорили, что не трогали тело! Вы ведь остались здесь именно затем, чтобы никто не смог изменить картину преступления?
– Я осмотрел ее, инспектор, не меняя положение тела!
– Но вы прикасались к ней?
– Да, но только чтобы проверить, остыло ли тело.
– Ну и как?
– Она была холодной.
– А откуда вы знаете, что она не пролежала здесь мертвой всю ночь?
– Потому что тело еще не совсем оцепенело.
– Выходит, вы двигали ее!
– Я не делал этого!
– Тогда как же, – резко бросил Дживис, – могли вы узнать, окоченела она или нет?
– Она выпала из желоба, инспектор, – терпеливо стал объяснять врач. – Я видел, как тело опускалось в корзину и как двигались его конечности. По моей оценке, ее убили от двух до четырех часов назад. Но будет лучше, если вы спросите мнение своего хирурга.
Дживис подозрительно поглядел на него:
– Вы не англичанин, так ведь, сэр? Я бы сказал, что слышу в ваших словах легкий акцент. Очень незаметный, но тем не менее… Откуда вы родом?
– Из Богемии, – отвечал Кристиан с легким удивлением в глазах.
Инспектор затаил дыхание.
– Понятно, – проговорил он задумчиво. – Ну, хорошо, доктор, тогда расскажите мне, где вы находились сегодня утром? Начнем с того, в какое время вы пришли сюда. – Инспектор вопросительно поглядел на Бека. – Записывайте, сержант, прошу вас, – добавил он и кивнул вошедшему и безмолвно наблюдавшему за всем разговором Ивэну.
– Я был здесь всю ночь, – сказал медик.
Глаза Дживиса расширились.
– В самом деле? И почему же так вышло, сэр? – проговорил он многозначительным тоном.
– У меня был очень тяжелый больной, – сообщил Кристиан, глядя полицейскому в глаза. – Я находился возле него. Надеялся, что сумею спасти его, но увы… Он умер утром, в начале пятого. Домой идти не было смысла, я лег на одну из госпитальных постелей и проспал до половины седьмого.
Дживис нахмурился, поглядел на Ивэна, желая убедиться, что тот записывает, а потом вновь повернулся к Беку.
– Понятно, – проговорил он с прежней многозначительностью. – Итак, вы были здесь, когда сестра Бэрримор встретилась со смертью…
Впервые Калландра ощутила острый укол беспокойства. Она поглядела на Кристиана, но увидела на его лице только легкое любопытство, словно бы тот не совсем понимал намек Дживиса.
– Да, похоже, что так, – согласился доктор.
– А видели вы сегодня сестру Бэрримор?
Бек покачал головой:
– Кажется, нет, но гарантировать не могу. Впрочем, не помню, чтобы я с ней разговаривал.
– И все же она словно стоит перед вашими глазами? – быстро отозвался страж порядка. – Мало того что вы ее знаете, вы еще и очень высокого мнения о ней!
Кристиан поглядел на него полными скорби глазами:
– Бедняжка мертва, инспектор. Конечно же, я думаю о ней! Это была великолепная сестра милосердия. Не так уж много людей в подобной мере одарены умением заботиться о других. Забыть ее будет непросто.
– Разве не все здесь посвятили свою жизнь заботе о больных? – осведомился Дживис с некоторым удивлением.
Врач поглядел на него, а потом глубоко вздохнул:
– Если у вас нет больше ко мне вопросов, инспектор, я бы хотел вернуться к своим делам. Я провел в прачечной уже больше двух часов. Меня ждут больные.
– Ради бога, – согласился Дживис, закусив губу. – Но прошу вас не оставлять Лондон, сэр!
Кристиан явно был удивлен этой просьбой, но согласился без возражений, и несколько мгновений спустя они с Калландрой, оставив за спиной пар и стук прачечной, поднялись вверх по лестнице в главный коридор. В голове миссис Дэвьет кипели мысли, которыми она хотела бы поделиться с доктором. Однако они могли бы показаться ему либо официальными, либо излишне тревожными… а больше всего она не хотела, чтобы он догадался о том страхе, что теперь креп в ее душе. Быть может, все это всего лишь глупость. С чего бы Дживису подозревать Кристиана?.. Впрочем, ей уже приходилось сталкиваться с ошибками правосудия. Вешали и невиновных. Проще всего подозревать того, кто хоть чем-нибудь отличается от тебя – манерой, обликом, эмоциональностью или религией. Если бы только это расследование проводил Монк!