Смерть за плечами
Шрифт:
— Эльфийский талисман?
— Да, называется Звезда Эстеля, — подал голос худой седобородый старик, чем-то похожий на моего старого учителя Филиана. — Давным-давно жил такой эльф Эстель-следопыт. Он искал сокровища для короля эльфов с помощью этого амулета. Звезда всегда указывает на золото, как стрела компаса на север. Я пообещал отдать талисман разбойникам, если они отпустят нас живыми.
— Теперь можешь оставить его себе, Рукус — собиратель диковин. Думаю, никто из разбойников не придет за твоим талисманом. Хотя, признаться, мне было бы любопытно взглянуть, как он действует.
— Может, ты сам хочешь получить его за наше освобождение? — настороженно поинтересовался старик.
— Мне сейчас не до сокровищ, — хмыкнул я. — Мне что-то
Я забрал ребенка у толстого купца и вышел из землянки.
— Постой, принц! — остановил меня бесцеремонный толстяк. — Я не сомневаюсь, что ты смел и благороден, но, извини, с детьми ты обращаться совершенно не умеешь! Ну кто так ребенка держит? Ты же ему хребет сломаешь! Послушай отца семерых детей, вот так младенцев держать надо! — Купец выхватил у меня ребенка и прочитал длиннющую лекцию о том, как надо и как ни в коем случае нельзя держать новорожденных, из которой я заключил, что не переломал все кости бедному малютке, когда спасал его из храма богов Хаоса, лишь по чистой случайности, а теперь вообще не знаю, с какой стороны к нему притронуться.
— Слушай, отец семерых детей, может, возьмешь себе восьмого на воспитание? — с надеждой спросил я. — Я бы тебе заплатил!
— Отчего ж не взять? Думаю, моя жена будет счастлива воспитывать маленького принца!
— Принца?
— Ну сынка твоего…
— Вообще-то он вовсе не мой сынок. Честно говоря, я понятия не имею, чей это ребенок. Просто черный колдун собирался принести его в жертву богам Хаоса, а я его спас.
— Так этот ребенок предназначен в жертву богам Хаоса? Э нет, благородный принц, мы так не договаривались! — Купец сунул мне в руки завернутого в Солнышкину шаль младенца с таким видом, будто это был не спящий малютка, а по крайней мере спящая ядовитая змея, и быстренько затрусил прочь. — Будешь искать ему кормилицу, — крикнул он с почтительного расстояния, — не говори, откуда он взялся. Лучше придумай что-нибудь или… вообще ничего не говори.
— И что мне теперь с тобой делать, парень? — вздохнул я, присаживаясь на перевернутую телегу. — Я ведь даже не поинтересовался, как Солнышко тебя назвала. А тебя еще и кормить как-то надо. Я, конечно, в свое время выкормил Счастливчика, но он же все-таки конь. И ходить он умел сразу, а тебя я даже как взять не знаю…
— Чего ты с ним говоришь, он же спит и не слышит! — потянула меня за рукав Энлика. — Давай лучше я его подержу. Я умею, у меня в замке такая кукла была. Только потом она разбилась. Я ее не роняла, она сама упала. Ну дай подержать-то…
На этот раз опасность я почувствовал сразу, как будто спиной ощутил недобрый взгляд. Я бросился на землю, увлекая за собой Энлику и стараясь не раздавить в лепешку проснувшегося и истошно завопившего младенца. В следующий миг над головой просвистела стрела, а еще мгновение спустя я мчался по лесу за стрелком, которому на этот раз не удалось удрать незамеченным, искренне надеясь в глубине души, что младенца не постигнет участь глиняной куклы Энлики.
Когда Брикус сочиняет баллады о моих похождениях, он благоразумно умалчивает о том, как я могу расправиться с человеком, которому довелось убить кого-нибудь из моих друзей. Что делать, но, если меня сильно разозлить, я действительно бываю жестоким.
Правда, на этот раз я ограничился тем, что привязал пойманного разбойника к дереву, заткнул рот, чтобы не вопил, и, отведя Энлику на полсотни шагов, вручил ей арбалет: «Вот тебе мишень, тренируйся». Уговаривать ее особо не пришлось, достаточно было объяснить, что этот самый разбойник убил Солнышко.
Энлике никак не удавалось прицелиться под нужным углом. Она привыкла стрелять из легкого лука, а тут арбалет с тяжелыми железными стрелами. И держать его по-другому надо, и целиться не туда, а тут еще, как назло, ветер. Но я честно
— Ты что делаешь, гадкая девчонка?! — накинулся на Энлику Энди. Арбалет сам собой вырвался у нее из рук и отлетел в сторону на добрый десяток шагов. Энди мог вытворить и не такое, если вывести его из себя.
— Оставь ребенка в покое! — угрожающе проговорил я. — Этот человек заслужил мучительную смерть. Я не искупал его в бочке с маслом и не поджег только потому, что вокруг лес. Так что не мешай мне обучать племянницу стрельбе из арбалета.
— Знаешь, Рик, к такому безжалостному убийце, как ты, детей даже близко подпускать нельзя! Как только Солнышко их с тобой оставила? Как, — вдруг запнулся Энди, — она погибла? — Видно, опять самым бессовестным образом прочитал мои мысли. Правда, это ничуть не уменьшило его человеколюбия, которое распространялось у него даже на самых отъявленных злодеев. — Отпусти этого человека, Рик, — жалобно попросил он. — Все равно его смерть не вернет Солнышко.
А тут еще Керниус встрял:
— Будь великодушным, Черный принц. Остановись! Сегодня и так пролито слишком много крови! Злом не победить зло, и мир не станет лучше, если ты убьешь этого человека. Оставь ему шанс встать на путь добра.
— Да делайте с ним что хотите, — буркнул я и ушел. Еще не хватало с этими колдунами спорить.
Я брел по лесу, со злостью пиная шишки, а в голове у меня творился полный кавардак. Вроде бы я все правильно делал. И Ленсенд бы, наверное, так же поступил. Или нет? Ведь в результате ничего хорошего у меня не вышло. И Солнышко из-за меня погибла. Я ведь о ней и не думал, мне просто повод был нужен, чтобы мечом помахать… А может, вообще никого убивать не стоило. Вон люди Крембера тоже все из разбойников, а готовы были за меня жизни отдать. И если говорить откровенно, я, скорее всего, сумел бы подчинить себе весь этот сброд, просто победив атамана в честном поединке. Наверное, прав Энди и я просто безжалостный убийца, ничем не лучше Урманда. Хотя чего можно ждать от проклятого принца, выросшего в Черном замке, где самыми изысканными развлечениями всегда считались смертные казни, которого с раннего детства старались убить и учили убивать тоже с раннего детства. Только Энди этого никогда не понять, хоть и провел в том же самом замке большую часть жизни, да еще в обществе черного колдуна. Он совсем другой, он добрый. А я злой и ничего не могу с собой поделать, потому что ненавижу весь свет!
Я уходил в лес все дальше и дальше, и, если бы мне на пути попался дракон, я бы, наверное, не заметил его и прошел мимо, но вместо дракона мне встретился парень лет двадцати, долговязый, как мой кузен Имверт, и чрезвычайно нахальный.
— Эй, ты, как тебя, ты эльф или переодетая девица? — окликнул он меня. Такого я не заметить, естественно, не смог, а стерпеть тем более. Нет, эльфа я, конечно, стерпел бы, а вот за девицу парень получил в глаз. — Ты чего, сдурел? — возмутился он, поднимаясь с земли и отряхивая сухие иголки с шерстяных штанов. — Сам шевелюру чуть ли не до задницы отрастил и хочет, чтобы его за девицу не принимали!
— Между прочим, — ехидно заметил я, — у всех королей такая шевелюра. Если хоть один волосок из нее попадет в руки какому-нибудь злому колдуну, рано или поздно всему Фаргорду придется очень туго.
— Можно подумать, что ты король, — фыркнул парень.
— Нет, всего-навсего принц.
— Рикланд? — Парень вытаращил глаза, а потом звонко хлопнул себя по лбу. — И как я сразу не догадался?! Ведь у моего отца в книге «Сокровища Северного королевства» изображен обруч наследного принца. Я — Дейлон, младший сын Рукуса — собирателя диковин. Я нес разбойникам выкуп за отца, не хотел идти по дороге и слегка заблудился. Может, знаешь, как пройти к сараю, который тут именуют гостиницей?