Смерть за стеклом
Шрифт:
— Вы утверждаете, что не участвовали в общем занятии сексом? — спросил он.
— Нет. Я решила воспользоваться экспериментом, чтобы лучше понять культуру других народов — забилась в угол и пыталась вообразить себя североамериканской индейской воительницей.
У Колриджа как-то само собой всплыло в голове, что боевые действия в североамериканских индейских племенах оставались привилегией мужчин.
— Значит, не пожелали... гм... развлекаться вместе с остальными?
— Я розовая. А остальные девушки натуралки. Или, по крайней мере, считают себя таковыми. И еще: мне необходимо было
— Почему?
— Не люблю темноты и замкнутых пространств. Терпеть не могу, чтобы меня сажали в черные ящики.
— Да? А что, случалось?
— В реальной жизни — нет. Но я часто это воображаю.
Инспектор заметил, как задрожала в ее руке сигарета. Струйка дыма поднималась зигзагами, будто кромка крупнозубой пилы.
— Почему вы представляете черные ящики?
— Испытываю себя. Пытаюсь понять, что произойдет, если я окажусь внутри.
— И вот, оказавшись в таком черном ящике, решили проверить твердость духа?
— Совершенно верно.
— Выдержали тест?
— Не уверена. Я абсолютно не помню, что случилось в парилке. Словно вырубилась, а в голове крутилось совсем постороннее.
Как ни давил Колридж, больше он ничего из Сэлли не выжал.
— Клянусь, я ничего не скрываю! — уверяла она. — Келли мне нравилась. Если бы я что-то знала, обязательно бы рассказала. Но ничего не помню. Такое ощущение, что меня там вовсе не было.
— Хорошо, на сегодня это все, — сдался инспектор.
Уже у двери Сэлли обернулась.
— Хочу предупредить: что бы ни говорила Мун, все это ложь. Ясно? Ей правду не втемяшишь в голову даже ножом, — и вышла из комнаты.
— Полагаете, Сэлли наводит нас на след Мун? — спросил сержант.
— Понятия не имею, — пожал плечами Колридж.
Дэвид и Хэмиш показались ему людьми довольно кользкими. Они говорили примерно то же, что Гарри, Джейсон и Мун, но с опаской и с меньшей откровенностью.
— Совершенно не представляю, где Келли сидела в парилке, — заявил Хэмиш. — Я ласкал кого-то из девушек, но не могу сказать, кого именно.
Что-то в его манере неприятно поразило инспектора. После допроса он поделился своими соображениями с Хупером, и тот его поддержал. Обоим столько раз приходилось допрашивать лгунов, что они научились различать косвенные признаки. У тела был своеобразный язык, в данном случае — характерные оборонительные позы: скрещенные руки, вздернутые плечи и наклон на стуле вперед, словно человек ждал нападения с любой стороны. Хэмиш, судя по всему, лгал. Но какая это ложь — существенная или незначительная, — они определить не могли.
— Здесь сказано, что вы врач, — прочитал Колридж.
— Так оно и есть, — ответил Хэмиш.
— Я полагал, что медик должен быть сообразительнее. В конце концов, в доме всего четыре женщины. Вы знакомы с ними в течение месяца. Вы серьезно утверждаете, что развлекались с одной из них, но понятия не имеете с кем?
— Я был пьян.
— Гм... — процедил инспектор после долгой паузы. — Вот вам и врачи с их чуткими руками.
В Дэвиде он без всяких шпаргалок «Любопытного Тома» признал актера. Его выражение горя казалось удивительно манерным, что, однако, вовсе не означало, будто Дэвид не горевал
— Мне нравилась Келли, — заявил он. — Мы с ней дружили. Открытая, свободная душа. Жаль, не познакомились ближе. Однако в парилке я с ней не общался. В этом смысле, мой тип — скорее Дервла, чем Келли. Но я так напился, что вообще никем не интересовался.
Все выглядело туманным и очень запутанным. Колридж мысленно костерил напуганных, сбитых с толку юнцов. По крайней мере шестерых из них. К убийце он невольно испытывал уважение: шесть человек сидели в замкнутом пространстве, преступник ушел, вернулся, а они так перепились и распоясались, что никто ничего не заметил.
Только Дервла, которую он допрашивал последней, сохранила более ясные воспоминания. Эта девушка ему сразу понравилась. Она была уравновешеннее и образованнее остальных и в то же время производила впечатление человека откровенного и открытого. Колридж не мог взять в толк, что нашло на симпатичную, умную девушку и привело в этот абсолютно идиотский проект. Непонятно. Но он вообще понимал все меньше и меньше.
Как бы то ни было, Дервла единственная сохранила способность что-либо соображать. Она вспомнила, как кто-то из девушек в сильном возбуждении торопливо выбрался наружу. Должно быть, сама Дервла сидела неподалеку от клапана, потому что почувствовала сквозняк. Она не сомневалась, что это была Келли.
— Я ощутила, как по ногам скользнули груди — большие, но меньше, чем у Сэлли, — сказала она и покраснела, представив, какую сцену вообразили допрашивавшие ее полицейские.
— Заметили что-нибудь еще? — спросил Колридж.
— Да, она дрожала от волнения. Ее напряжение граничило с паникой.
— Девушка была чем-нибудь расстроена?
— Я пытаюсь вспомнить, о чем подумала в тот момент. Кажется, именно об этом — что она была расстроена.
— Но не знаете чем?
— В парилке происходило много странного, инспектор. Такого, о чем неудобно вспоминать утром, тем более рассказывать офицеру полиции.
— Странного? — переспросил Колридж. — Уточните, пожалуйста.
— Не понимаю, каким образом это может помочь вашей работе.
— Мы расследуем дело об убийстве, мисс. Так что предоставьте нам самим судить, что нам может помочь, а что нет.
— Ну хорошо. Что чувствовала Келли, когда удирала из парилки, я не знаю. Но до этого она изрядно съехала с катушек. Мы все там здорово сбрендили, до сих пор отойти не можем. Я сама чуть не наглупила с Джейсоном. Думаю, что это был все-таки он. По крайней мере, надеюсь. — Дервла опустила глаза на вращающиеся бобинки кассетника и покраснела.