Смерть
Шрифт:
Однако у меня не оставалось времени думать об этом, таймер умения отсчитывал последние полторы минуты, а мне ещё нужно было добить иллюзорного гада. Должна сказать, я с нетерпением ждала момента, когда смогу проткнуть голову монстра так же, как и он Ли. Вот только в парке я гада уже не чувствовала, кажется, он понял опасность и поспешил уйти отсюда. Плохо. В любой другой ситуации я бы махнула на него рукой, но не после того, что стало с Ли и дракониками. Поскольку «Дыхание прошлого» расширяло не только мои физические показатели, но и другие возможности, я увеличила радиус поиска с помощью ментальной магии, после чего — о, чудо! — почувствовала знакомый
Никому ничего не объяснив, я стремглав кинулась за ним вдогонку. Даже не помню, как одна улица сменилась другой и третьей, настолько быстро я бежала. В итоге, оказавшись на площади, полной лже-людей, я без проблем обнаружила босса, который… вот же ж гад!… спрятался в иллюзии маленькой светловолосой голубоглазой девочки. Однако он глубоко ошибся, если подумал, что после всего меня данный факт остановит. Я налетела на босса, как настоящая фурия, после чего стала атаковать его с такой скоростью и силой, что у ублюдка и малейшего мига не осталось для того, чтобы переместиться в другую иллюзию.
Очень быстро хп лже-девочки упало до нуля, однако я всё продолжала бить её снова и снова… За Ли, за Лаэль, за Аэлину, за Янжил и за Гульзару… Я понимала, что это их не вернёт, однако, как парадоксально это ни было бы, с каждым ударом мне становилось всё лучше и лучше. В какой-то момент я поняла, что с трудом разбираю происходящее вокруг из-за слёз, что уже какое-то время непрерывно лились по моим щекам. В голове мелькнул вопрос о том, какие это слёзы? Боли? Сожаления? Грусти? Ярости? Найти ответ я так и не смогла. Плача, я продолжала бить труп твари, отнявшей у меня столько дорогих товарищей аж до того момента, пока таймер «Дыхания прошлого» не закончил свой обратный отсчёт. Вдруг я поняла, что истратив в этом бою все свои силы, теперь не могу пошевелить даже пальцем. Вслед за боссом моё тело потянулась к земле, а сознание рухнуло в темноту беспамятства и умиротворения.
Глава 12
Андрей
До этого момента я думал, что уже смог смириться с будущими потерями. Думал, что уже сейчас-то смерть одного из команды уже не сможет выбить меня из колеи, но я ошибался. Сейчас, когда прижавшись ко мне, рыдала Эльнара, а передо мной лежало тело Аэлины, в душе царило не только смятение, но и ныла тупая боль. Возможно в этом виновато слияние с фамильярами, а может еще что-то, не знаю, но я минут пять не мог себя заставить протянуть руку, дабы навсегда попрощаться со смешливой и энергичной девочкой. Казалось, что стоило только захотеть, и она опять улыбнется своей скромной улыбкой, а после поднимется, как ни в чем не бывало. Отряхнется и спросит, а почему грустит ее господин?
В недоумении я отрешенно дотронулся рукой до собственного лица, а после с отстранением уставился на влажную ладонь. Оказывается, у меня текли слезы. Сами собой, без какого-либо желания с моей стороны. Просто текли и не останавливались. Я слышал, как в отдалении жалобно скулила, словно побитый маленький щенок, Саяна. Краем взгляда отмечал, как рядом с нами с пасмурными лицами стояли Лиза и Синар. Но мне было все равно. В этот момент у меня в душе что-то умерло, что-то важное и безвозвратное.
С трудом протянув дрожащую руку в сторону Аэлины, я закрыл ей глаза. Эти детские наивные глаза с застывшим навсегда выражением неверия и удивления. Как же
Как мы вернулись в лагерь, я помнил смутно. Только когда мы наконец собрались все вместе, я фоном отметил, как Азриль увела к себе Синара и Эльнару. Как Чжан пытался успокоить Саяну. Как Вету уложили в нашей палатке. Но одно я запомнил очень ярко. Взгляд Лизы. Как ни странно, но мы поняли другу друга без слов. Только сейчас я осознал, насколько глубока рана самой Лизы. Ведь у нее была не просто любовь с Ли, а абсолютное совмещение. Если я лишился лишь частички своей души, то Лиза потеряла половину. Не знаю, смог бы я после такого продолжить жить? Хотя. О чем я. В глазах девушки отчетливо читался простой факт. Лизы уже не было с нами. Осталась лишь тень, живущая ради одной цели — отомстить. Дойти всем назло до финиша, а после погибнуть. Не знаю, как я это понял, но сейчас для меня Лиза была, словно открытая книга. Да и я для нее, похоже, тоже.
Сложно сказать, сколько прошло времени, пока я наконец не очнулся от собственного оцепенения. Может час, а может и десять. Впрочем, если учесть, что наступило утро, то похоже, я просидел на одном месте сутки. Я просто сидел и смотрел в одну точку нашей с Ветой палатки. Как смогли переместить меня сюда, я не помнил, да и не важно это. Главное, что мой разум наконец ожил. Еще не до конца, но все же я смог начать мыслить здраво. Теперь я понимал, что на самом деле больше всего ударила по моему сознанию не смерть Аэлины, а то, что она была моим фамильяром и обладала очень серьезной связью со мной и Эльнарой. Не будь этой связи, я бы конечно переживал о потере, но без эмоционального надрыва и полного раздрая в голове.
Аккуратно освободившись от обвивших мою поясницу рук Веты, которая спала рядом, я тихо покинул палатку. Прошелся до своего любимого наблюдательного пункта с видом на город и джунгли, при этом кивнув приветственно дежурившему на посту Чжану. Вот же железный кадр. Интересно, его вообще хоть что-то сможет пронять? Впрочем, я не прав. Судя по его отрешенному взгляду и на удивление растрепанному виду, для него смерть Аэлины тоже не прошла бесследно. В основном, скорее всего, из-за реакции Саяны. Все-таки это была последняя ее подруга, оставшаяся в живых. М-да. А ведь их привела Аэлина.
Усевшись на камень, я просто смотрел вдаль. Рассматривал опустевший город, замечал, как редкие животные пока еще пугливо и осторожно изучали окраины мегаполиса. Тяжело вздохнув, я обернулся в сторону нашего лагеря. Именно в этот момент из палатки вышла потерянная и сонная Эльнара. Она осмотрелась мутным взором, и тут мы с ней встретились взглядами. Не знаю, почему, но ее вид и встающее за деревьями солнце будто что-то замкнули в моей голове. Изображение пошло небольшой рябью, и я словно наяву увидел совершенно другую картинку-воспоминание.