Смертельная битва

Большаков Алексей Владимирович

Сергей ощутил облегчение. Да и без кандалов немного веселее. Его затолкнули в камеру. Там была целая дюжина мальчишек от десяти до пятнадцати лет. Все стриженые, в лохмотьях, почти все босиком, кроме старшего, который был в разбитых сапогах.

Старшой посмотрел на Сергея. Худенький, но жилистый мальчик, со свежевыбритой головой, и иссеченной спиной. В одних лишь шортах. Мозолистые, от долгого хождения босиком ноги, загорелая кожа, свежие следы от кандалов.

Мальчишка произнес цедя:

– Ты вор?

Сережка

честно ответил:

– Нет! Я циркач!

Старшой мальчишка, несколько смахивающий на цыгана, прошипел:

– Можешь, пройтись на руках!

Сережка, просто ответил:

– Могу!

Старшой пробулькал:

– Так пройдись!

Сережка тяжело вздохнул:

– Я устал, и могу сделать всего несколько шагов!

Цыган рявкнул:

– Делай!

Мальчишка взял и встал на руки. Немного кружилась от голода, жажды, побоев, и усталости голова.

Но Сергей нашел себе силы пройтись по рукам, и с яростью сделал сальто.

Цыган одобрительно кивнул и произнес:

– Садись со мной!

Сережка уселся. У него отваливались ноги, после пути в тяжелейших кандалах. Цыган приветливо улыбнулся, достал кусок хлеба и сала с луком.

Предложил:

– Поешь!

Сергей облизнулся и попросил:

– И воды еще!

Цыган усмехнулся:

– Вода есть! Попей, поешь!

Сергей взял в руки кувшин, и попил воды. Она была теплой, и не слишком свежей. Но мальчик жадно выпил почти весь кувшин. Потом поел сала, луки и хлеба.

Почувствовал себя лучше. Цыган спросил:

– А за что ты попал сюда?

Остальные мальчишки загалдели:

– Да расскажи нам!

Сережка принялся все как есть рассказывать. Хлопцы внимательно слушали, задавали вопросы. Потом когда Сережка кончил, цыган заметил:

– Да жестокие люди... Но из тюремного приюта можно сбежать.

Сережка пожал худыми плечами и спросил:

– А как там?

Цыган охотно ответил:

– Скверно! Кормят, так чтобы только не умерли с года, хлеб, вода, противная каша. Работаешь по четырнадцать часов в день. Бьют даже за косой взгляд, порют каждую неделю. Нет, туда лучше не попадать. Хуже только каторга и то не везде!

Сережка тяжело вздохнул и заметил:

– Убежать? Это можно! А тут сбежать реально?

Цыган оглянулся и ответил:

– Это тюрьма... Городская тюрьма и тут трудно бежать, если не подвернется счастливый случай. Из приюта сбежать будет легче.

Послышался стук, в тюрьме раздавали еду. Это была недоваренная каша и черствый хлеб. Сергей еще не утратил аппетита и поел невкусную тюремную пайку. Ели за общим столом.

Потом ребята расселись по углам. Залезли на солому, те, что постарше резались в карты на щелбаны и фофаны. Потом Сережка показал несколько фокусов с картами, чем развлек ребят. После чего юные заключенные легли спать.

Впереди, Сережку ждала только порка. На соломе спать было почти

комфортно, если учесть что мальчишка, часто ночевал под открытым небом, и в холода, то в камере почти комфортно. Ребята жили дружно, и не было тех, над кем издеваются.

А на утро Сергея ждало не радостное пробуждение. Сто ударов кнутов не шутка, да еще публично.

Мальчишку снова заковали в цепи. И повели на площадь. Пороли не только его, но еще и троих хлопцев.

Собрался народ. Кого пригнали, кому захотелось посмотреть на занятное зрелище.

Первым пороли пацана лет четырнадцати. С него сорвали лохмотья и разложили на козлах. Закрепили руки и ноги. И палач в военной форме достал, вымоченный в воде крут и щелкнул по воздуху. Мальчишка разложенный на козлах вздрогнул.

Палач приложился, а глашатай объявил:

– Двадцать пять ударов кнутом!

На загорелую спину мальчишки обрушился удар. С первого же кнута, лопнула кожа и полилась кровь. Секут мальчишку на совесть. Красные полоски накладываются на кожу, потом становятся сплошными. Мальчик не выдержал и орал, вопил благим матом и дергался. На последнем ударе хлопец потерял сознание.

Толпа одобрительно шумела, и люди показывали пальцами. И грозили добавить еще.

Потом дошла очередь и до Сережки. Мальчишка был только в шортах, и с него сорвали и их. Совсем голому стыдно, в толпе много женщин и девочек.

Они указывают пальцами. И шумят.

Сережке присоединили босые ноги к петлям, и руки верками, чтобы мальчик не соскочил и не убежал.

Палач взял в руки кнут, еще раз щелкнул по воздуху. Глашатай объявил:

– Заключенному Сергею сотню ударов кнутом по спине! И еще двадцать пять ударов палкой по пяткам.

Истязатель взял в руки увесистую палку, взвесил ее на руке и произнес:

– Сначала по пяткам, иначе после порки он уже ничего не будет чувствовать.

Сережка мужественно стиснул зубы, он был готов перенести все стоически.

Палач нанес свой первый удар. Мальчик ощутил, что огненный вал словно прошелся от босой пятки до затылка. Крик вырывался из горла, но мальчишка сумел сдержаться.

Второй удар по огрубевшей, мозолистой ступне мальчика был еще более болезненным. Сергей тяжело выдохнул, из глаз невольно выступили слезы.

Палач врезал в третий раз, словно отбивая внутренние органы.

Мальчишка тяжело дышал. С него капал пот. И снова последовал удар. Палач лупил профессионально, без злобы и ярости, и расчетливо. Сергей же решил терпеть из-за всех сил. Нужно держаться и он будет держаться. Ни стона, ни крика.

Мальчишке приходилось ходить босиком по снегу, спать на морозе, делать весьма болезненные гимнастические упражнения. И он мог терпеть изуверские удары, сдерживая крики.

Палач бил расчетливо, чтобы жертва не отключилась. Когда он кончил, подошвы мальчишки опухли и посинели.