Смертельная измена
Шрифт:
Он вернулся домой в полной уверенности, что Магда будет спать в гостиной. Но она этого не сделала. Она лежала, отвернувшись лицом к стене, на их общей кровати. Ее дыхание было спокойным и ровным. Ничто не говорило о том, что она почувствовала, когда Йоганнес осторожно залез под одеяло и лег рядом с ней.
Магда становилась все молчаливее. Йоганнесу она говорила только самое необходимое. Она молча готовила ему завтрак, выпивала чашку черного кофе и уходила в аптеку. По вечерам она готовила, как обычно, но не ела вместе с ним, а
Он по-прежнему встречался с Каролиной. Не меньше двух раз в неделю. Только теперь уже делал это в открытую.
Однажды вечером, когда Йоганнес уже вернулся домой и стоял перед открытым холодильником, чтобы посмотреть, что там есть из еды, Магда внезапно появилась в кухне и ясным, четким, спокойным голосом сказала:
— Я подала заявление на отпуск. На следующей неделе я поеду в Италию. На шесть недель. Как минимум.
Йоганнес не знал, что сказать.
Она взяла из холодильника сыр, два ломтика хлеба из упаковки и уже собиралась выйти из кухни, когда Йоганнес осторожно спросил:
— Ты не будешь возражать, если я тоже поеду?
— Один?
— Конечно, один. Ты же не думаешь, что я приведу Каролину в наш дом?
Впервые он произнес имя «Каролина». И увидел, как Магда вздрогнула.
— Я очень хочу поехать с тобой в Тоскану.
Она сказала лишь одно слово: «Пожалуйста». Ее голос был таким невыразительным, что он так и не смог понять, просит она об этом или будет только терпеть его.
— В субботу и воскресенье меня не будет, — сказала Каролина как бы мимоходом, когда они с Йоганнесом лежали вместе в ванне. — Я собираюсь принять участие в тренинге на выживание в Шварцвальде. Три дня и три ночи без подходящего снаряжения в лесу. Ночевать в холоде, питаться тем, что найдешь. Я хочу научиться разводить костер в лесу и разобраться, какие грибы и ягоды можно есть, не рискуя отравиться.
— Ничего себе идея, — пробормотал Йоганнес, не зная, что думать по этому поводу.
Он почувствовал, что ревнует ее. Ревнует к каждому, кто мог оказаться рядом с Каролиной. Это было глупо, но он сходил с ума от одной лишь мысли, что она будет сидеть с мужчинами в каком-то лесу и жевать наполовину сгнившие грибы.
— Кстати, на тренинг запрещено брать мобильные телефоны, — добавила она. — Значит, дозвониться до меня будет невозможно. Это я к тому, чтобы ты не удивлялся.
Он не удивлялся, а страдал, как собака. Все выходные дни. Она жила в лесу, а у него не было возможности что-то предпринять.
Во вторник после тренинга на выживание Каролина бурно обняла Йоганнеса.
— Ах, дорогой, — радостно воскликнула она и потащила Йоганнеса в гостиную, — эти три дня были просто великолепными! — Потом она вдруг стала серьезной. — Ну, ты все равно когда-нибудь об этом узнаешь, а я ненавижу всякие тайны.
Йоганнес чувствовал себя так, словно его ударили по голове бейсбольной битой.
— Я не хочу упреков, я люблю вас обоих. Как ты, наверное, любишь свою жену и меня. Это то же самое. Итак, в чем проблема?
Проблема заключалась в том, что Йоганнес чувствовал боль в сердце каждый раз, когда думал об этом. Этот парень был лет на двадцать-двадцать пять моложе, чем он. И вдруг он показался себе таким старым дураком, таким идиотом, что вся привлекательность Каролины померкла. Она была предназначена не только для него одного, она была уже не главным выигрышем, а всего лишь переходящим кубком.
До отпуска оставалось несколько дней. Когда Йоганнес вернулся домой, Магда стояла на стремянке и развешивала выстиранные гардины. У Йоганнеса был очень напряженный день, он устал и раздумывал, заехать к Каролине или нет. Как только он зашел в гостиную, Магда слезла с лестницы.
— Я должна поговорить с тобой, — сказала она и робко улыбнулась. — Ты откроешь бутылку вина?
Такого он не слышал уже целую вечность. Собственно, с тех пор как она узнала о Каролине.
Он вернулся с бутылкой и двумя бокалами и наполнил их. Магда поставила стремянку к стене и устало провела рукой по лбу.
— Я хочу сделать все до отъезда, — извиняющимся тоном объяснила она. — Я ненавижу, вернувшись из отпуска, начинать уборку.
— Прозит, Магда, — сказал он тихо и поднял свой бокал. — Как чудесно, что мы наконец можем снова посидеть вместе и поговорить!
Магда повертела бокал в руке.
— Есть кое-что, что я должна тебе сказать, — запинаясь, ответила она, — кое-что, что меня очень смущает и расстраивает.
Йоганнес выжидающе посмотрел на нее.
— И что же это?
Он был совершенно спокоен. Теперь его уже ничто не может удивить или потрясти.
— Мы в последнее время не были близки, но пока я не знала о Каролине, все было по-другому. Ты помнишь?
— Конечно.
Ему было почти стыдно.
— Я беременна, Йоганнес.
Она говорила вполне убедительно и, произнося эту ложь, не почувствовала ни малейших угрызений совести. Наоборот. Может быть, он наконец поймет, что нужно принять решение.
Он смотрел на нее, не веря своим ушам.
— Я даже не думал, что такое может случиться.
— Ну, я еще не такая старая. — Она улыбнулась. — Просто у меня месячные теперь бывают не так регулярно, как раньше. Вот я, наверное, и просчиталась.
— И что теперь будет?
Он был не в состоянии разумно обдумать сложившуюся ситуацию.
— Сейчас… ничего. Я просто хотела тебе сказать. Вот и все.
Йоганнес вспомнил о Торбене, но это было слишком больно, и он отбросил эту мысль. Однако ему стало стыдно, что он так редко думает о нем.