Смертельная мечта

Бова Бен

Собственно, никто и не ошибался – Эпплтон взял Дороти под свою опеку исключительно из этических соображений. Все скоро поняли, что доктор просто пытался оградить молодую девушку от наскоков местных плейбоев. Они вереницами ходили взад и вперед мимо столика, где сидела Дороти, и наперебой спрашивали ее, не любит ли она кататься в вечерней тишине на лодке.

Как только все поняли, что ничего, кроме обычной заботы о ближнем, в действиях Эпплтона нет, лаборатория успокоилась, и слухи стихли. Но вскоре общественное мнение взбудоражила новая мысль – а не имеет ли сама Дороти видов на доктора? Страсти снова закипели, но вскоре

успокоились – Дороти вела себя по отношению к Эпплтону вполне невинно. «Но какова степень ее невинности вообще?» – не успокаивались сотрудницы лаборатории и начали проводить расследование. С одной стороны, вела себя Дороти очень прилично, но с другой – она одевалась так, что мужчины то и дело стреляли в нее нескромными взглядами. На длинноногой Дороти всегда была облегающая юбка минимально допустимой длины и такая же облегающая кофточка с обязательным вырезом. Одним словом, глядя на Дороти, женщины зеленели от зависти, а мужчины трепетали от страсти.

Поскольку расспросы ни к чему не привели, расследование было решено продолжить практически. Через некоторое время Дороти пригласила в ресторан пара прожженных ловеласов, но никакой ценной информации в лабораторию они не принесли. Свидания с Дороти оканчивались одним и тем же – теплым прощанием у дверей дома, где она снимала скромную однокомнатную квартирку.

– Знаю я таких красоток, – недовольно ворчал один из ее поклонников. – Танцуют с тобой, а сами то и дело смотрят на других.

– Это точно, – вторили ему. – С ними лучше не связываться, только время потеряешь. И деньги.

В то время Ральф Мартинес был неженатым майором и прославленным ветераном, пользующимся всеобщим уважением. Он понял и оценил благородный порыв Эпплтона защитить не только очень красивую, но и работящую девушку от назойливых поклонников. Мартинес знал, что «чертовы янки» считают женщин из Латинской Америки шлюхами, и ему нравилось, что в случае с Дороти они сильно ошибаются.

К тому времени Дэн Санторини уже пять лет работал в лаборатории Эпплтона, и причем постоянно в паре с Джэйсом Лоури. Год назад Дэн женился, и Сьюзен все дни проводила в доме своих родителей, с матерью и тремя сестрами. Сьюзен была беременна, и все в доме окружили ее заботой, радостно готовясь встретить прибавление в семействе.

Дом этот находился в часе езды от базы «Райт-Паттерсон», и в плохую погоду, да еще при интенсивном движении, добираться до него было сплошным мучением. Имелся у Дэна со Сьюзен и собственный дом, но стоял он еще дальше от базы, чем дом родителей. Дэн с удовольствием жил бы в доме родителей Сьюзен, ему опостылело таскаться каждый день по полтора часа туда и обратно. Но он безропотно делал это.

Он знал, что Сьюзен побаивается родов, да и всего того, что происходило внутри нее. Сам он старался ни о чем не думать. Проблема деторождения сводилась у него к двум понятиям – Сьюзен чувствует себя хорошо или Сьюзен чувствует себя неважно. Последнее, по прошествии двух месяцев беременности, случалось чаще. Как только у Сьюзен начинались боли в животе, она сразу же хваталась за телефон, вызывала к себе мать, и та увозила Сью с собой. После чего одна из сестер звонила Дэну в лабораторию и сообщала об этом. Дэну было немного неприятно, что никогда в такие моменты с ним не разговаривала сама Сью.

Это произошло осенним вечером. Режущий ветер хлестал в лицо. Прижимая одной рукой шляпу,

а другой нашаривая в кармане плаща ключи, Дэн шел к своей машине. Огней светофора почти не было видно, их залепил снег. Машины еле тащились, и Дэн подумал, что ему понадобится не меньше часа, чтобы только выехать на шоссе. Джэйс, добиравшийся до работы на велосипеде, остался в лаборатории, решив переждать обрушившийся снегопад.

– Дождусь, пока не перестанет мести и не растает или пока снег не превратится в лед, – сказал он на прощание Дэну.

Дэн не удивился странному желанию Джэйса провести ночь в лаборатории, самого его ждал почти такой же неприютный ночлег – жесткий диван, пустой дом и ужин всухомятку. Внезапно он увидел, что около одной из машин, открыв крышку капота, стоит высокая женщина в белом пальто с накинутым на голову капюшоном. В вечерней темноте он не узнал ее.

– Какие проблемы? – спросил Дэн, подходя к машине. Женщина обернулась, и он увидел Дороти.

– Не заводится, – сказала она упавшим голосом.

Первое, что Дэну пришло на ум, был старый анекдот про латиноамериканца и его машину. Дэн встал рядом с Дороти и посмотрел на двигатель, словно от одного взгляда Дэна он должен был заработать.

– Попробуй еще раз, – сказал Дэн, подергав за провода и покрутив шланги. – Если не получится, у меня есть провода, заведешься от моего аккумулятора.

Но, как оказалось, дело было не в аккумуляторе. С полчаса на ледяном ветру Дэн копался в моторе, пытаясь выискать неполадку, но так и не смог ничего сделать. Когда пальцы у него окончательно окоченели, а уши, казалось, уже готовы были отвалиться, он произнес:

– Пойдем к моей машине, я отвезу тебя домой.

– А мою оставим здесь? – испуганно проговорила девушка.

– Ты боишься, что ее кто-нибудь угонит? Не волнуйся, – успокоил ее Дэн.

Девушка с сомнением смотрела на Дэна.

– И ремонтировать ее в такой собачий холод тоже никто не приедет, – произнес Дэн.

Дороти села на заднее сиденье его «форда-тауруса» и начала показывать дорогу. Несмотря на то что в машине было холодно – печка, пока они не выехали на широкое шоссе, работала очень слабо, – Дэн явственно чувствовал волнующий запах духов Дороти. Он перебивал все остальные запахи в машине.

Доехав до дома, Дороти вышла и направилась к подъезду. Дэн проводил ее взглядом и отъехал только тогда, когда убедился, что девушка вошла в дом. Дэн был настолько взволнован, что едва не столкнулся с внезапно вынырнувшим впереди мотоциклистом. Дэн резко вывернул руль и, чертыхнувшись, снова выехал на шоссе.

Ни на следующий день, ни позже Дэну не удалось встретиться с Дороти. Он был слишком занят в ангаре или в кабинете Джэйса, больше напоминавшем крысиную нору, и не заходил в тихие коридоры, где располагались кабинеты руководства, в том числе и доктора Эпплтона.

Дороти сама пришла к нему. Она появилась в дверях кабинета перед самым обедом, когда Дэн только начал разворачивать пакет с сэндвичами. На Дороти были голубые слаксы и свитер, полностью скрадывающий чарующие изгибы ее фигуры.

– Я хотела еще раз поблагодарить тебя, – сказала Дороти и улыбнулась. – Ты меня очень выручил.

Дэн никак не ожидал снова увидеть Дороти так близко.

– Да что ты… Это… нормально, не… стоит волноваться, – залепетал он.

– Ты знаешь, мою машину никто не угнал, – радостно сообщила Дороти.