Смертельно безмолвна - 2
Шрифт:
ответить ни на один его вопрос адекватно. Он скоро начнет злиться.
– Я был у Монфор. На улице холодно. Мне дали толстовку.
– А откуда синяки?
– Нарвался на парней. Слушай, я со всем разобрался. Правда.
– Господи, Мэтт, объясни, почему Хэйдан, как нормальный ребенок поехал вместе со своей
командой по химии на олимпиаду, а ты опять влез в неприятности?
Отличное оправдание, Хэрри! Хорошо, хоть про Польшу ничего не наплел.
– Потому что мы с Хэрри разные
– Вот значит как.
– Да. Послушай, – сцепляю перед собой руки и придвигаюсь ближе к отцу, – я идиот, и мне, правда, очень жаль. Прости, что я испортил вам день. Дни. Я исправлюсь.
– На днях ты был совсем разбит, Мэтт, – нехотя шепчет отец и отворачивается. Он со всей
силы сжимает в пальцах переносицу, морщит лоб и выдыхает, – ты напугал меня.
– Я знаю. Я сорвался.
– У тебя уже было такое, когда...
– Я знаю, – тверже повторяю я и сглатываю, – я обещаю, что постараюсь измениться.
– Перестанешь пропадать?
– И перестану нарываться на неприятности. – Отличное обещание, которое я вряд ли смогу
выполнить. Так держать, Мэтт. – Я даже схожу с вами завтра в церковь.
Вот это уже лучше. Отец удивленно вскидывает брови.
– Серьезно?
– Да. Послушаю проповедь, встану на путь истинный.
– Шутки пускаешь.
– Немного. – Я усмехаюсь, но затем быстро беру себя в руки. Норин и Джейсон были близки,
а потом наша жизнь отняла у них это, отняла у них связь. Я не хочу потерять отца. Сегодня очень
трудно было ощущать себя одиноким. Я и не догадывался, что я так сильно нуждаюсь в близких.
– Я больше не хочу подводить тебя, пап.
– Ты не меня подводишь, Мэтт. Ты подводишь себя.
– Я исправлюсь.
– Посмотрим. – Отец медленно поднимается с дивана, выключает телевизор и горько
усмехается. – Что ж, ты дома. Я могу спокойно идти отдыхать.
– Ты волновался? – Нерешительно спрашиваю я, подняв голову, и папа кивает.
– Конечно, Мэтт. Я всегда волнуюсь, когда тебя нет рядом.
Он уходит, я слежу за тем, как он скрывается за порогом. Он волнуется... значит, ему не все
равно. Значит, он все еще мой отец. Я рад, что мы поговорили.
***
Приходить в церковь с разбитым лицом – плохая идея. Все пялятся на меня, словно я
нацепил на голову мусорный пакет. Но мне наплевать. Главное, отец немного успокоился. Он до
последнего не верил, что я пойду на службу с ними. Да я и сам не верил. Но утром я
невозмутимо надел джинсы, свитер, замотал шею шарфом, ведь на ней красовались синие, даже
пурпурные следы от пальцев Ариадны, и спустился вниз. Долорес удивилась, но, как умная
женщина,
В церкви воняет травами. Ладан, что ли? На самом деле, этот запах ассоциируется у меня с
опасностью. В последний раз я дышал им, когда выносил из подвала сумасшедших фанатиков
Ари с кровоточащими ранами по всему телу.
Едва мы садимся на скамью, я замечаю Джиллианну. Она подзывает меня рукой, вид у нее
недовольный и какой-то растерянный. Я, правда, не хочу подходить к ней. Но что-то мне
подсказывает, что, если я не встану, она сама пришвартует рядом, и тогда придется от нее
выслушивать пререкания в компании с отцом и Долорес. Этого я допустить не могу.
– Там Джил, – отрезаю я, посмотрев на папу, – я подойду к ней на минуту.
Он кивает, и я поднимаюсь со скамьи. По телу проносится колючая лавина, и вместо того
чтобы нормально отойти от отца, я горблю спину и крепко зажмуриваюсь. Конечно, у меня тут
же появляются зрители. Люди с интересом изучают мое скорченное лицо.
Черт, как же я ненавижу этот город. Никто не отворачивается. Все такие приличные, что
продолжают пялиться на меня вплоть до того момента, пока я не скрываюсь в тени и с
зажмуренными глазами не замираю за колонной. Боль адская. Мне кажется, что кости все-таки
сломаны: ребра, ключица. Что-то должно быть искореженным, иначе неясно, почему мне так
паршиво. Раны стянулись, да, но болеть не перестали.
– Что с тобой? – Взволнованно шепчет Джиллианна и неожиданно прокатывается по моим
щекам ледяными пальцами. Я отворачиваюсь. – Что случилось?
– Ничего. – Искоса гляжу на нее. – Все отлично.
– Ты еле стоишь.
– Я в курсе.
– Поэтому ты не пришел вчера? – Ее голубые глаза вспыхивают пониманием. – Мэтт, я ведь
переживала, я ждала, что ты позвонишь или напишешь.
– Я не захотел. – Честно признаюсь я, потому что мне уже осточертело придумывать.
– Не захотел? Или не смог.
– Ты слышала, что я сказал.
Девушка в недоумении вскидывает брови и выпрямляет спину. На ней белая кофта, в
которой она пришла на наше первое свидание. Я невольно засматриваюсь на эту кофту. Я вдруг
думаю, что эта кофта из другой жизни.
– Ты же не всерьез. – Вспыльчиво бросает Джил, вырывая меня из мыслей. – Ты ведь
шутишь. Правда?
– Нет. Не шучу.
– Черт возьми, Мэтт!
– Разве тебе можно ругаться?
– Ты еще и издеваешься? – Пораженно охает она, прикладывая ладонь к груди. – Что с тобой
происходит? Ты ведь пришел ко мне домой, сам пришел.
– Я ошибся. – Отвожу взгляд в сторону и нерешительно повожу плечами. – Сглупил.