Смертельное путешествие
Шрифт:
– Кажется, пятьдесят второй подходит, – заметила я.
Примроуз перевела курсор на столбцы, в которых были указаны рост и вес. Джентльмен под номером 52 при жизни предположительно имел рост шесть футов два дюйма и весил двести пятьдесят фунтов.
– Не подходит, – возразила я себе самой. – Эти пальчики не могли принадлежать борцу сумо.
Примроуз откинулась на спинку стула и сняла очки. На ее висках и лбу завивались седые кудряшки, выбившиеся из узла волос на затылке.
– Сейчас анализ ДНК не так уж необходим для опознания, в основном хватает стоматологических данных. Тем не
– Знаю. Я надеялась на везение.
– Ты уверена, что это мужская ступня?
Я изложила принцип работы дискриминантного функционального анализа.
– То есть программа берет твоего покойника и сравнивает с группами, для которых были зафиксированы параметры?
– Именно.
– И эта ступня была отнесена к мужскому полу.
– Да.
– Компьютер мог и ошибиться.
– Очень даже может быть, потому что я до сих пор не уверена насчет расы.
– Это так важно?
– Конечно. Некоторые народности отличаются заведомо мелким сложением. Взять хотя бы мбути.
Примроуз вопросительно вскинула седые брови.
– Это пигмеи дождевого леса Итури, – пояснила я.
– Милочка, у нас в Штатах пигмеи не водятся.
– Не водятся. Но на борту самолета могли быть азиаты. Многие из них меньше ростом, чем уроженцы западных стран, а стало быть, и ноги у них, как правило, меньше.
– Не то что мои копытца сорок второго с лихвой размера. – Примроуз покачала обутой ногой и рассмеялась.
– В чем я совершенно уверена, так это в возрасте. Хозяину ступни было за пятьдесят. Чуть больше, полагаю.
– Что ж, давай проверим список пассажиров.
Она вновь нацепила на кончик носа очки, застучала по клавишам, и на экране монитора появилась таблица прижизненных данных. Внешне она была схожа с предыдущей таблицей – кроме того, что здесь почти не было пустых ячеек. Столбец за столбцом: имя, фамилия, дата рождения, группа крови, пол, раса, рост, вес и множество других параметров. Примроуз щелкнула по столбцу «Возраст» и выбрала сортировку по этому критерию.
На борту рейса 228 «Эйр транссаут» было только шесть пассажиров старше пятидесяти лет.
– Слишком юными призвал их к себе Господь.
– О да, – прошептала я, не отрывая взгляда от экрана.
На минуту мы обе примолкли, затем Примроуз шевельнула курсором, и мы разом подались вперед.
Четверо мужчин. Две женщины. И все – белые.
– Ну-ка, выберем сортировку по расе.
Согласно таблице прижизненных данных на борту было шестьдесят восемь белых пассажиров, десять афроамериканцев, два латиноамериканца и два азиата. Оба пилота и весь обслуживающий персонал – белые. Ни одного чернокожего старше сорока. Оба азиата – двадцати с небольшим лет, видимо студенты. Масако Такагучи, можно сказать, повезло. Ее тело не было изувечено, и ее уже опознали.
– Наверное, лучше зайду в другой раз. Пока что можешь ввести в таблицу
– Мой бывший тоже страдает подагрой. Это единственная его человеческая черта. – Живот Примроуз всколыхнулся от смеха.
– Хм… можно попросить тебя еще об одной услуге?
– Конечно, детка.
– Проверь Жана Бертрана.
Примроуз отыскала нужную строчку и провела курсором до столбца «Текущий статус».
Тело Бертрана пока не было опознано.
– Вернусь, когда разузнаю о нем побольше, – сказала я, забирая контейнер под номером 387.
Придя на рабочее место, я сделала небольшой срез с кости ступни и снабдила его биркой. Если удастся найти образец для сравнения – желчный камень, цитологический мазок, волосы или перхоть с расчески, – анализ ДНК может оказаться полезным для установления личности. Если нет – по крайней мере, поможет определить пол или отыскать связь между этой ступней и другими частями тела, и тогда приметная татуировка либо зубная коронка поспособствуют возвращению усопшего домой.
Пока я запечатывала мешок со ступней и делала отметки в файле, меня неотвязно беспокоила одна мысль. Неужели компьютер ошибся? Что, если мое первое впечатление было верным и ступня действительно принадлежала женщине? Вполне вероятно. Такое случается сплошь и рядом. Но как же быть с возрастом? Я абсолютно уверена, что это кости пожилого человека, однако на борту не было никого, кто соответствовал бы таким возрастным рамкам. Возможно ли, что костные ткани моей находки были изъедены не подагрой, а какой-то другой болезнью?
И как связано со всем этим преждевременное разложение?
Я сделала другой срез кости – с самого верха нетронутой части голени, – прикрепила к нему бирку и запечатала. Если ступня так и останется неопознанной, попробую более точно определить возраст по гистологическим признакам. Вот только ждать результатов микроскопического анализа придется долго. Препараты для него готовятся в Шарлотте, в службе судмедэксперта, а невыполненных заказов там до чертиков.
Я уложила ступню в мешок, вернула ее сотруднику морга и продолжила работу. Этот день был как две капли воды похож на четыре предыдущих. Час за часом я сортировала трупы и части тел, исследуя самые сокровенные подробности. Не замечала, как уходили и возвращались другие сотрудники, не уловила момента, когда дневной свет в окнах высоко над нашими головами потускнел и перетек в сумерки.
Я уже потеряла всякое представление о времени, когда, подняв голову, увидела, что из-за штабеля сосновых контейнеров в дальнем конце пожарной станции вышел Райан. Он направился ко мне, и я подумала, что никогда еще не видела у него такого каменного лица.
– Как там дела? – спросила я, опуская маску.
– Чтобы в этом разобраться, нужно добрых лет десять.
Глаза Райана потемнели, под ними залегли круги, лицо было бледным – таким же, как лежавший между нами на рабочем столе кусок мертвой плоти. Эта перемена поразила меня до глубины души. Я не сразу поняла, в чем дело. Скорбела о людях, которых не знала при жизни, в то время как горе Райана было глубоко личным. Бертран был его напарником почти десять лет.