Смертельное танго

Корсакова Татьяна Викторовна

— Так это от Жеребца! — заржал Тигра. — Лично мы, кошки, существа чистоплотные.

— Не знаю, какие там кошки существа, а проветрить помещение не помешает. — Девица плюхнулась на скамейку рядом с Данилой, бросив на него быстрый, полный жгучего любопытства взгляд.

— Новенький? — спросила с плохо скрываемым превосходством.

Тот лишь молча кивнул в ответ.

— Ну, значит, я по твою душу. Я — Рита, хореограф. — Девица протянула руку.

Данила с сомнением посмотрел на узкую ладошку и осторожно пожал самые кончики наманикюренных пальчиков.

— Данила.

— А

псевдоним? — Она рассматривала его с нескрываемым удовольствием.

— Вервольф он, — с непонятной завистью в голосе сказал Тигра.

— О, Вервольф — это круто! В нашем зверинце пополнение. — Рита задумчиво посмотрела на носки своих туфель.

— А почему сразу зверинец? — оскорбленно фыркнул Херувим.

— Херувимчик, я ж не про тебя, — миролюбиво усмехнулась она. — Я про Тигров там разных, про Жеребцов.

— Ну, что поделать! — рассмеялся Тигра. — Любит наша Алекс зверушек…

— Ладно, хватит рассиживаться! — Рита вскочила на ноги, покачнулась на высоченных каблуках, и на мгновение Даниле показалось, что она непременно с них свалится. Не свалилась, требовательно хлопнула в ладоши: — Работаем, мальчики! Кстати, Жеребец, твоя поклонница уже здесь, я ее тачку видела.

Жеребец поморщился, с тоской посмотрел в окно.

— Да ты не кисни. — Девчонка, доходящая Жеребцу до подмышки, успокаивающе и даже как-то покровительственно похлопала его по бицепсу: — Ее и так давненько не было. Мог уже и отдохнуть. И потом, мадам щедрая сверх меры…

— Да ну ее щедрость! — отмахнулся Жеребец. — От нее потом воняет.

— Ну, — Рита пожала худыми плечиками, — это, дорогой мой, издержки производства. От вас, между прочим, тоже не всегда «Армани» пахнет. Особенно после тренировки. Но я же терплю.

— А ты ее к себе в бассейн затащи, — посоветовал Тигра. — Типа случайно, в порыве страсти. Заодно и искупаешь.

— Да ну вас! — отмахнулся Жеребец.

— Все, ребята, труба зовет! — Рита распахнула дверь. — Выметайтесь! А ты, Оборотень, — она подмигнула Даниле, — со мной пойдешь. Посидим с тобой в засаде, понаблюдаем, как работают настоящие профессионалы.

Они сидели в засаде в крошечной комнатке, в которой и одному-то тесно, не то что двоим: Данила — в продавленном кресле, Рита — на подлокотнике.

— Видишь, Оборотень, какой класс?! — шептала она ему на ухо. — Ты только посмотри!

Он и смотрел, во все глаза смотрел. Посмотреть действительно было на что. Данила даже про неудобное кресло забыл.

На помосте, или сцене, или подиуме — он до конца не решил, что это такое, — под зажигательную латиноамериканскую музыку танцевал Тигра. Просто танцевал, поначалу в его танце не было ничего эротичного, но потом…

Данила, разумеется, не был знатоком, а уж тем более ценителем мужского эротизма, но на чисто интуитивном уровне понимал: то, что вытворяет Тигра, это круто. Попробуй-ка так станцуй! Когда из одежды на тебе только блестящий в свете прожекторов крем, а причинное место всякий раз нужно прикрывать чем-то, похожим на тигриную шкуру. Да еще делать это нужно сексуально и многообещающе и с ритма при этом не сбиваться…

— Класс, да? — не

отставала Рита. — Он — моя гордость. Видишь, как я его натаскала! А ведь сначала был чурбан чурбаном. Не танцевал, а ломался. Брейк-данс, видишь ли! Пришлось переучивать. А переучивать намного труднее, чем учить с нуля. Ну, ты дальше смотри. Они у меня все особенные, каждый со своей изюминкой.

Данила просидел в засаде больше часа, не отрывая взгляда от сцены, не обращая внимания на затекшие мышцы и болтовню Риты. «Мальчики» выступали и вместе, и соло. Похоже, у каждого был свой коронный номер. Даже Херувим удивил: из махрового педераста он каким-то чудом трансформировался в этакого белокурого мачо, страстного любителя женского пола. Самое интересное — дамочки-то велись! И рукоплескали, и повизгивали, и деньги, в плавки Херувиму совали, и по тощей заднице погладить норовили. Дамочки вообще вели себя странно, даже распутно. Куда только смотрят их дружки и мужья?! Зачем отпускают в этот рассадник порока?

Завершал программу Жеребец. Вот уж кто отличился! Он не скакал по сцене, как остальные, а плескался в огромной лохани из прозрачного пластика, заполненной водой и пеной, изредка поворачиваясь к не на шутку разошедшейся публике спиной, поигрывая накачанными ягодицами, обдавая особо неистовых поклонниц, облепивших лохань, брызгами пены. Среди почитательниц его таланта особо выделялась дородная тетка неопределенного возраста. Несмотря на дорогой брючный костюм и бриллианты, выглядела она скорее как базарная торговка, решившая оторваться после наполненного тяготами и руганью дня, а не как бизнес-леди. Расталкивая локтями своих тщедушных соперниц, она прорвалась к лохани, обвила пухлыми руками мокрую шею Жеребца, что-то страстно зашептала ему на ухо. Что именно, Данила, разумеется, не расслышал, но, судя по мученической гримасе, скользнувшей по лицу несчастного танцора, ничего хорошего тому не светило.

— Вот она — поклонница, — прокомментировала и без того очевидную ситуацию Рита. — Видишь, как она его лапает?

— Вижу, не слепой, — проворчал Данила, которому вдруг стало обидно за Жеребца. — А кто она вообще такая?

— Королева бензоколонки, — хихикнула Рита. — В смысле, хозяйка сети автозаправок. Эта мадам нашего Жеребца уже больше года обхаживает-оглаживает, по приват-комнатам таскает. Предлагала ему содержание, по слухам, весьма приличное. Отказался. — Рита вздохнула так, словно это ей предлагали весьма приличное содержание, а она, дура такая, отказалась.

— Ну и правильно сделал, — поддержал Данила будущего коллегу по цеху.

— А мне кажется, зря. Больно уж он идейный. У него мать — инвалид, две малолетние сестрички на иждивении, а он из-за каких-то глупых принципов отказывается от дополнительного заработка. Ну что ему стоит ради семьи?! И вообще, может, мадам его так активно домогается именно потому, что он такой неприступный? Может, уступи он один разок, она бы и отстала?

Данила скептически хмыкнул. Отстанет такая, как же!

— А что ты тут хмыкаешь?! — нахмурилась Рита. — Молодой ты еще, чтобы вот так хмыкать. Что ты вообще в жизни понимаешь?!