Смертельные чары
Шрифт:
– Ну, давай выкладывай, – удобно располагаясь в кресле, сказал Федор.
Сейчас бы подремать часок в тишине и уюте… Дом у Голиковой выше всяких похвал. И большой, и светлый; и обстановка богатая, со вкусом и, как принято сейчас говорить, функциональная. Большая сауна в цокольном этаже, в мансарде – бильярд. Здорово здесь. Так здорово, что уходить не хочется. Зато сама Надежда Максимовна ютится сейчас на жалких тюремных метрах. Как же ей сейчас домой хочется… Но ведь она сама во всем виновата…
– Наврала тебе Мария Степановна, – с заговорщицким
– Это ты говоришь. А что Мария Степановна говорит?
– Ну, про обострение она не говорила, но, я думаю, это оно самое.
– Ты психиатр?
– Нет, но мне кажется…
– Что еще тебе кажется?
– Почему кажется? Мария Степановна говорила. К гаражу Молодов ходил. Ну, к лодочному гаражу. Ночью ходил.
– Снасти готовить?
– Ну, я не знаю…
– И когда ходил?
– Ночью. В районе двенадцати.
– На самом деле так было или это ты так думаешь?
– Ну, было… Он с женой вечером поругался, спать по разным кроватям легли, бывает у них. Тамара тоже та еще штучка. Ему под пятьдесят, а ей тридцать «с копейкой», разница в возрасте, все такое. Он уже на пенсии, а ей Москву подавай. Она без него по два-три дня в столице пропадает, неизвестно, чем там занимается. Потому он и назвал ее шлюхой, ну, тогда, когда драка была. Накипело, и сказал…
– Так накипело или обострение? – усмехнулся Федор.
– Не важно. Главное, что обострилось. Вот он ночью встал и пошел к реке…
– Да уж, с тобой не поспоришь…
– Ты бы сходил к Молодову, он сейчас дома. А мне обед готовить, к Надежде поеду, пока ее в СИЗО не перевели, тогда сложнее будет… Может, все-таки не переведут? – с надеждой спросила Катерина.
– Почему?
– Ну, вдруг это Молодов?
– Что ж, попытаюсь тебя в этом переубедить.
Алексей Иннокентьевич действительно был дома. Он сам открыл Старостину калитку, причем сделал это с таким видом, будто давно ждал его визита.
Дом у него большой и новый, а сам он роста чуть ниже среднего и далеко не молодой. Дом богатый, во дворе новомодный ландшафт во всех его проявлениях. Очень ухоженный двор – травка подстрижена, кустики отфигурированы, деревья стоят ровно, хотя и нестройными, как задумано, рядами. Но сам хозяин дома какой-то лохматый, запущенный, старый свитер, в двух местах прожженный сигаретой, затертые до желтизны джинсы, кроссовки без шнурков. Но Молодова совершенно не смущал собственный вид. Какая разница, как он выглядел, главное, что у него есть. Замечательный дом, «Лексус» возле гаража, процветающая фирма, платиновая карточка с многомиллионным весом. Этим он, может, и не очень гордился, но воспринимал как должное. Он знал себе цену, поэтому нисколько не комплексовал из-за своего внешнего вида. И, возможно, делал это зря. Все-таки жена у него молодая, судя по всему, амбициозная, а может быть, и не очень верная…
– Я слышал, ты вчера приходил,
– Могу только позавидовать, – ответил ему Старостин. – Выйду на пенсию, тоже буду на рыбалке пропадать.
– Так я не на пенсии… Хотя, пожалуй, ты прав, капитан.
– Я прав? А разве я говорил, что вы на пенсии, Алексей Иннокентьевич?
Старостин уже не молодой мужчина, все-таки сорок лет на носу, к тому же он капитан милиции, форма на нем, а Молодов беззастенчиво «тыкал» ему. Но не тот сейчас случай, чтобы ставить его на место. Нельзя настраивать против себя возможного свидетеля. Или даже подозреваемого…
– Нет, но подумал.
– А вы мысли читать умеете?
– Ну, в какой-то степени… Пятнадцать лет на руководящей должности, десять лет в бизнесе – опять же, свой штат сотрудников, ко всем надо в душу влезть. Тут без телепатии никак…
– Да? Тогда мне, возможно, повезло. Вдруг ваши телепатические возможности помогут мне найти убийцу… Надеюсь, вы в курсе, что произошло у ваших соседей? – Старостин повел головой в сторону голиковской усадьбы.
– Признаться, я в шоке. – Молодов плавно взмахнул рукой и внутренней стороной ладони прикоснулся к своей груди.
– Вы знали Александра Витальевича?
– Не знал. И знаком с ним не был. Он тут очень редко появлялся. А Надежду Максимовну знаю очень хорошо и не верю, что это она убила своего мужа.
– А кто мог это сделать?
– Ну… Видишь ли, капитан, я не знаю подробностей.
– Вашего соседа убили во дворе собственного дома, а если точнее, то на пристани. В районе от полуночи до половины первого часа ночи. В ночь с субботы на воскресенье. Может, вы слышали что-то, крики там, стоны?
– В ночь с субботы на воскресенье?.. – двумя пальцами обжав подбородок, переспросил Молодов. – Нет, ничего не слышал…
– И Надежду Максимовну не видели?
– Надежду Максимовну? Ночью?.. Ты, капитан, сам посмотри, наши дома далеко друг от друга стоят, заборы высокие, не видно, что там в соседнем дворе творится…
– Да, но с пристани Голиковых видна ваша пристань. И Надежда Максимовна говорила, что у вас в гараже горел свет, – схитрил Старостин.
Не говорить же, что Молодова сдала Мария Степановна. А с Голиковой какой спрос? Тем более это в ее интересах – расколоть соседа на признание.
– У меня в гараже горел свет? Ночью?! – задумался мужчина, ожесточенно щипая себя за подбородок.
– В ночь с субботы на воскресенье…
– Надежда Максимовна так сказала? – Похоже, он и хотел, но вместе с тем и боялся сказать правду.
– Вы что, не желаете ей помочь?
– В чем?
– Вы же заядлый рыбак, Алексей Иннокентьевич, вы могли готовить к выходу свою лодку.
– Ночью?
– А вдруг у вас была бессонница?
– Бессонница?.. Ну да, у меня была бессонница… Но свет в моем гараже не горел. И лодка не в гараже стояла.