Смертельные друзья
Шрифт:
– И каково было ваше первое впечатление?
– Она была очень привлекательна и обаятельна. Я слышал о ней и раньше, читал ее тексты. Она сотрудничала с несколькими газетами, и я всегда отмечал ее материалы.
– Ваши чувства были взаимными?
– Что вы имеете в виду? Я сам не пишу, так что Анна не имела возможности оценить мои способности.
– Нет, я имею в виду общее впечатление: вы находили ее привлекательной и обаятельной…
Вопрос поставил меня в тупик.
– Сомневаюсь. День был суматошный,
– А когда вы опять встретились с Анной?
– Не скоро. Месяцев через пять-шесть. Ее статьи становились все лучше и лучше, так что, когда подвернулась работа для нее у нас в «Светской жизни», я порекомендовал редактору обратиться к ней.
– И каково было мнение редактора?
– Прекрасное. Помню, мы вместе брали ее на работу. В баре отеля «Стаффорд».
– У вас не было ощущения, что ваши мотивы были довольно зыбкими?
– Простите, не вполне уловил смысл вопроса.
– Попробую сказать иначе. Насколько я понимаю, вы предложили ей довольно ответственную работу.
– Безусловно. Это предполагает очень высокий уровень профессионализма. В еженедельном издании требуется выдавать от шестнадцати до двадцати ударных материалов в год плюс несколько мелких статей.
– И, наверное, это место соблазнительно для многих профессионалов?
– Даже очень.
Черт подери, куда же он клонит?
– Извините, мистер Престон, – сказал старший инспектор, – но, если эта работа представляет повышенный интерес для многих суперпрофессионалов, почему вы взяли ее даже без испытательного срока? Я хочу сказать, не было ли у вас каких-то иных мотивов?
– Вы спрашиваете, почему мы наняли Анну? Потому что она талантлива. Очень просто.
Старший инспектор Баррет сделал пометки в блокноте. Его жест напомнил мне о визите к врачу, когда, сидя у его стола, следишь за тем, что он пишет в истории болезни.
– Вы сказали «талантлива». – Он произнес это слово так, будто оно звучало как-то подозрительно, и ему стоило определенного труда его выговорить. – Талант ведь непросто распознать, не правда ли? Это субъективное суждение. Особенно в вашей области, насколько я представляю.
– Иногда да, конечно. Но в случае Анны Грант все было очевидно. Есть два качества, по которым можно судить о способностях журналиста. Точнее, три. Он должен уметь выбрать тему, хотя иногда темы предлагает редактор, но Анна всегда делала это сама. Далее – что чрезвычайно важно, – надо уметь склонить людей на интервью. И, наконец, самое важное – следует обладать врожденным даром оживлять своего персонажа на бумаге. Анна превосходно умела все это.
– Что касается последнего пункта, умения живо писать, вы действительно относите Анну Грант к категории незаурядных журналистов?
– Определенно.
– Я спрашиваю потому, что мне пришлось слышать нечто прямо противоположное. Как раз
– Что за чушь! – Я разозлился. Кто мог сболтнуть такую явную ложь? Только один человек? Микки Райс. – Как я догадываюсь, эта информация исходит от Микки Райса, ее редактора в «Светской жизни», чье мнение абсолютно предвзято и не соответствует реальности.
– Боюсь, что не могу открыть вам источник информации. Могу лишь сказать, что за последнее время мы опросили множество людей.
– Послушайте, – сказал я, – я не дурак и понимаю, какой оборот принимает наша беседа, так что давайте говорить без обиняков, чтобы не терять время. Я взял Анну на работу не потому, что подпал под ее чары. И она оставалась на ней не благодаря моему покровительству. Она работала у нас, потому что она исключительно одаренный журналист. У нее был заключен контракт не только со «Светской жизнью», она писала в «Мир мужчин». Спросите о ее квалификации редактора Спайка Стила.
Я закипал от ярости.
– Полегче, мистер Престон. Успокойтесь. Не забывайте, что я вам сказал в начале нашего разговора: это не официальный допрос. Просто мирная неформальная беседа.
Старший инспектор Баррет терпеливо ждал, пока, как ему казалось, я приду в себя. Выражение лица у него говорило: твоя реакция, парень, вполне объяснима, но над нами не каплет, мы подождем. Наверняка он использовал тактику, которую почерпнул на каких-нибудь курсах повышения квалификации в Брэмхиллском полицейском колледже. Мне от такой тактики на стенку лезть хотелось.
После передышки Баррет опять взялся за дело:
– Вы сами затронули этот вопрос, мистер Престон, так что не обессудьте, если я уточню: расскажите о вашей связи с Анной Грант
– Связи? У меня не было никакой связи с Анной Грант!
– Это опять-таки противоречит той информации, которой располагаем мы.
– Тогда поделитесь этой интересной информацией. Может быть, это прояснит дело.
– Согласно нашим источникам, у вас с мисс Грант была многолетняя связь.
– Абсолютная ложь.
– Следовательно, вы отрицаете, что оставили ради нее свою жену?
– Что за чушь, конечно, нет!
Я с удивлением услышал собственный крик.
– Тише, мистер Престон.
Он сделал паузу. Я совсем потерял контроль над собой. В голове не укладывалось, что я сижу и выслушиваю весь этот бред. Полиция должна немедленно арестовать Микки Райса, или Бруно Фулгера, или еще кого-нибудь, а не собирать сплетни обо мне и Анне. А вопрос о моем разводе и вообще сбил меня с толку. Я ушел, потому что наш брак полетел ко всем чертям, у меня и в мыслях не было связать свою жизнь с другой женщиной. Я был сыт по горло супружеской жизнью.