Смертельные друзья
Шрифт:
– Ну, вот мы и на месте, – торжествующе констатировал Спайк. – Голову дам на отсечение, тут ты не бывал. Японское кибер-порно. Я знал, что это должно было быть где-то здесь. Ищите и обрящете.
Он прошелся курсором по меню, выписанному красными буквами.
– Придумали где-то в Окаяме. Адрес сайта держится в секрете, нигде не публикуется.
Я следил за рукой Спайка, под которой сменялись картинки, изображающие расчлененные тела японских школьниц.
– Жаль, что изображение дрожит, мы хотели сфотографировать это хозяйство с экрана.
– Для
– Тошнотворная? Гм. Пожалуй, ты прав. Но в этом и фишка! Мы хотим покопаться в этом японском электронном порнобизнесе. Журналистcкое расследование. Перспективная вещь.
Офис Спайка начал заполняться народом. Авторы рассаживались на подоконниках и на краешке стола. Многие явились на совещание одетые с иголочки в костюмах от Хельмута Ланга или Хьюго Босса, с узкими черными галстуками. Остальные пришли будто прямо из фитнес-центра, в джинсах и застиранных футболках. Спайк обновлял свой контингент, набирая кадры в самых разных местах. Симон Берио еще не показывался.
Спайк начал летучку с информации по октябрьскому номеру.
– Статья о перемене пола готова, дело за оформлением, – доложил он. – Как движется, Расс?
Рассел Холл, главный художник «Мира мужчин», оторвался от ноутбука.
– Я разговаривал с агентом Яндо, он согласен снять что-нибудь в начале недели в Лос-Анджелесе. Хочет сделать что-нибудь в духе хичкоковского «Психоза».
– Это предполагает аренду мотеля? – обеспокоенно спросил Дин, по совместительству занимавший должность исполнительного продюсера, ответственного за бюджет.
– Яндо затребовал апартаменты в «Шато Мармон», – ответил Расс Холл.
– Ну что ж, – бодро продолжил Спайк, избегая моего взгляда, – остальное начинает приобретать конкретные формы. Статья о наркокартелях в Сан-Сальвадоре есть, обзор сидиромов есть, игроки в Лас-Вегасе есть и портрет Акселя Роуза есть. Что еще готово?
– Почти все по отделу моды, – ответил Дин.
И тут я заметил Симона Берио. Он как-то незаметно просочился в комнату и притулился у стеклянной переборки. Он казался напряженным, натянутым как струна. Неудивительно: телефонный долбеж Рудольфа Гомбрича хоть кого достанет.
Перехватив взгляд Симона, я жестом показал ему, чтобы он вышел за дверь. Он неохотно подчинился.
Мы сели на стулья в пустой редакционной комнате. Через стекло видны были спины журналистов.
– Извините, что помешал, – начал я, – надо поговорить. О Бруно Фулгере и вашей фотографии. Дело в том, что нам вчинили иск.
– Я вам обещал неприятности, – ответил Симон. – Я предупреждал.
– Надо было позвонить вам после похорон. Вы тогда обмолвились, что Рудольф Гомбрич устроил вам веселую жизнь.
– Вот именно, надо было. Вы же втянули меня в эту заваруху. Гомбрич говорит, что у него есть способ заставить меня дать показания в суде. Говорит, у меня не будет выбора.
– Боюсь, он прав. Если они припрут вас к стенке, вам ничего другого не останется. А что именно он хочет, чтобы вы заявили? Он объяснил? – Что Анна Грант выкрала эту
– И тем не менее Гомбрич продолжает на вас наседать.
– Ну да. Теперь он требует, чтобы я дал показания в суде, что это в журнале подали Анне мысль украсть фото.
– Мы этого не делали.
– А мне-то откуда знать! – Он пристально посмотрел мне в глаза. – Я ваших дел не знаю.
– Послушайте, я же чувствую, что вы чего-то недоговариваете. Почему бы прямо не сказать, в чем проблема?
– Ничего я не собираюсь вам говорить, – резко ответил Берио. – Но вы сами подумайте. На сегодняшний день я получаю примерно шесть заказов из «Мира мужчин» в год, вы платите по паре сотен за страницу. Посчитайте – негусто получается. А тут вырисовывается ушлый адвокат и предлагает в десять раз больше только за то, что я разок прогуляюсь до здания суда. Видите, какой расклад? Мне от вас ничего не нужно, просто я ввожу в курс дела. Так сказать, оцениваю возможности.
Он достал сигарету и закурил.
– Похоже на шантаж, – откомментировал я.
Симон Берио нахмурился.
– Послушай, парень, – злобно прошипел он. – Ты меня такими словечками не пугай, ясно? Я только тебе намекаю, что другие фотографы в ваших изданиях сидят на договорах. Имеют гарантированный месячный заработок. Ну и работу, само собой. Мне по душе съемки моды. Я бы согласился на десять-двенадцать полос в месяц.
Он встал.
– Решай сам, парень. Меня не колышет, что ты решишь. Вы, друзья, втянули меня в это говно, вам меня и отмывать. Если решишь сделать мне предложение, номер телефона знаешь.
Он вернулся в офис Спайка и на этот раз уселся перед носом главного редактора.
У меня был билет бизнес-класса на двухчасовой рейс из Хитроу в аэропорт Кеннеди, и я занял место в очереди на регистрацию. Очередь на регистрацию напоминает мне очередь в школе на вакцинацию против гриппа: ты опасливо заглядываешь вперед, дожидаясь, когда придет твой черед, и с беспокойством поглядывая на того, кто уже ее дождался и, довольный, что все позади, с облегчением идет дальше.
Слева от меня послышался какой-то шум, я оглянулся и увидел Яндо в компании смутно знакомых мне молодых людей с горой металлических чемоданов, в которых они таскают аппаратуру. Они спорили с девушкой, сидевшей за стойкой первого класса.
– Сожалею, джентльмены, – говорила она, – но больше ничего сделать для вас не могу. У вас два билета первого класса и два экономических. Я не могу всех вас посадить на места первого класса.
– Слушайте, здесь какое-то недоразумение, – выдвинулся вперед третий помощник Яндо. – Вся команда Яндо всегда летает первым классом. По контракту, понимаете? Что, к черту, творится в этой долбаной «Уайсс мэгэзинз»?