Смертельные ошибки
Шрифт:
— Я пришел сюда не затем, чтобы сравнивать наши вкусы по поводу приправы к чили.
Фергюсон снова опустил ложку.
— Прекрасно. Давайте поговорим о «Мед-индексе». Я вас спросил, были ли у вас проблемы с «Мед-индексом», и вы тут же ушли в глухую оборону. Я хотел бы знать, в чем дело.
— Погодите минутку. Я нахожу это, мягко говоря, странным. Откуда вообще у ФБР такой интерес к программному обеспечению? Это я хотел бы знать, в чем дело.
Фергюсон отодвинул тарелку с чили на середину стола и подался вперед, опираясь на руки:
— Справедливый вопрос. Как вы думаете,
Тайлер задумался. Разумный ответ нашелся не сразу.
— Поскольку компания новая, могу предположить, что это венчурный капитал. Или, как говорят, рисковый капитал.
— Совершенно верно. Отсюда мой следующий вопрос: и кто эти инвесторы, финансирующие «Мед-индекс»?
Тайлер закатил глаза:
— Господи, да я ушам своим не верю. И вы заставили меня прийти сюда, чтобы задавать подобные вопросы? — Он начал выбираться из-за стола, собираясь уходить.
Агент ФБР дернул уголком рта в усмешке.
— Сядьте, Мэтьюс. Нечего закатывать мне сцены. Это была, как мы говорим, подготовка.
Тайлер подался вперед:
— Не командуйте. Не надо мне указывать, что я должен делать.
Фергюсон опять взял бутылочку соуса и поднял ее в воздух.
— Вы хоть представляете, сколько заработают первичные инвесторы, когда акции будут выброшены на открытый рынок через пару недель?
Сколько еще подобных бессмысленных вопросов ему придется выслушать, прежде чем он сможет просто встать и уйти? Тайлер взглянул на агента ФБР с отвращением:
— Я полагаю, это зависит от того, насколько благоприятно рынок воспримет эти акции.
— Верно. Но подумайте вот о чем… — Фергюсон взмахнул красной бутылочкой, как дирижерской палочкой. — Успех выхода «Мед-индекса» на открытый рынок будет напрямую зависеть от отчета комитета ОКАУЗ. Если они покажут компании два больших пальца, похлопают ее по плечу и скажут: «Это наша детка», — акции пробьют ионосферу. Любой держатель акций заработает мегатонну баксов после выхода на вторичный рынок. Но, — он помолчал, — если комитет кивнет в сторону «Прогноза», акции «Мед-индекса» будут стоить ровно столько же, во сколько вы оцените собачье дерьмо двухдневной давности.
Тайлер пожал плечами:
— Напоминает вопросник по популярной экономике. Какое отношение все это имеет ко мне?
Фергюсон нацелил на него красную крышечку бутылки с соусом.
— Погодите еще секунду.
Тайлер снова взглянул на часы.
— Пожалуйста, скорее. У меня назначена другая встреча. Очень важная для меня.
Фергюсон бросил на него грозный взгляд и покачал головой:
— У вас нет и не может быть более важной встречи, чем эта.
Какое-то внутренне чувство подсказало Тайлеру, что Фергюсон держит туз в рукаве и собирается выложить его на стол. Не связано ли это с тем случаем в Калифорнии? Нет, быть не может. То дело давно закрыто. И все же он не доверял своему визави.
— Продолжайте, — сказал Тайлер.
— Мой школьный учитель однажды сказал мне, что все можно объяснить, если изучать историю. То есть если вы понимаете прошлое, сможете объяснить и настоящее. А теперь скажите: вам известно, что сделала мафия,
Тайлера не покидало ощущение, что за ним следят. Он не удержался и еще раз оглянулся через плечо.
— Нет, но, держу пари, вы мне об этом скажете.
Фергюсон поставил бутылочку на стол.
— Боссы мафии начали скупать законные компании и таким образом сумели запросто отмыть лишние доллары, полученные от незаконных операций.
— Я все еще не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, Фергюсон. И ваш менторский тон начинает меня раздражать. Или скажите прямо, что вам нужно, или разговор окончен.
Лицо Фергюсона помрачнело.
— Вот что я хочу сказать: когда государство обрушилось на террористов всей своей силой после одиннадцатого сентября, этим международным группировкам, скажем мягко, не симпатизирующим Соединенным Штатам, пришлось стать чуток похитрее насчет того, где и как брать деньги на финансирование своей деятельности. Они больше не могут просто хлопнуть по плечу какого-нибудь ближневосточного мультимиллионера и понадеяться, что пара-тройка миллионов перетечет на их счета и никто этого не заметит. Вот ребята и начали осматриваться, искать инновационные пути получения высокой прибыли на легальные вложения. Венчурный капитал — один из этих путей.
— Хотите сказать, что террористы финансировали «Мед-индекс»?
Фергюсон постучал по виску:
— А вы соображаете. К сожалению, у нас нет достаточно убедительных доказательств, чтобы что-то предпринять по этому поводу.
— Ясно. Раз вы не можете доказать, что за компанией стоят грязные деньги, вы удовлетворитесь тем, что уничтожите компанию на корню. Я ничего не упустил?
Фергюсон откинулся на спинку стула и усмехнулся:
— Доктору зачисляется очко.
— Но вы же не знаете наверняка, что деньги грязные.
— Отставить демагогию, Мэтьюс. Не желаю слушать слюнявых интеллигентских рассуждений. Я не говорил, знаем мы или не знаем. Я сказал, что мы не можем это доказать… в суде не можем.
Тайлер чуть было не рассказал агенту, что кто-то вломился в систему и произвольно изменил электронные данные. Но у него тоже не было доказательств. Особенно теперь, когда показатели в карте Ларри Чайлдса были изменены на правильные. А после того, что случилось в Сан-Франциско, он не доверял ФБР.
— Есть один компьютерщик, — продолжал Фергюсон, — он работал с «Мед-индексом» в вашей больнице. Помогал устранять проблемы. Он втихую вступил в контакт с одним из членов комитета и доложил, что, как ему кажется, в процессоре базы данных есть дефект и этот дефект вызывает произвольные изменения в компьютерных полях. Без всяких видимых причин. Возможно, система подверглась порче при введении данных другого пациента. — Фергюсон пожал плечами: — Как это произошло, он точно не знал. Он только знал, что такое было. Имело место. Мы узнали об этом, но не успели должным образом допросить этого человека — тот внезапно уехал в отпуск. А потом выяснилось, что он погиб от несчастного случая во время подводного плавания в Мексике. Очень удобно, вы не находите? — Лицо агента помрачнело.