Смертельные ошибки
Шрифт:
— Мне нужно пятнадцать единиц инсулина НХП. Немедленно.
«Пусть начнет усваивать глюкозу прямо сейчас, тогда за час титрация сахара у него в крови дойдет до идеального уровня». Доктор Бек решила пока не вызывать консультанта из неврологии. Надо понаблюдать реакцию Вашингтона на лечение.
— Мама, что случилось с папой?
Ирма Вашингтон перестала заламывать руки и раскачиваться взад-вперед на потертом стуле в комнате ожидания. Серена, ее старшая дочь, присела на корточки прямо перед ней. Она позвонила Серене, самой умной из троих детей, как только вызвала «скорую».
— Я не знаю, детка. Просто не знаю.
В голове у Ирмы было пусто. Все мысли куда-то испарились, как только она в ужасе представила себе, каково
Серена взяла мать за обе руки.
— А врачи тебе уже что-нибудь говорили?
— Нет, детка, ничего. Ровным счетом ничего.
— Совсем ничего?
— Нет, погоди… — Как же она могла забыть? Удивляясь самой себе, Ирма сказала: — Приходила леди-доктор, спрашивала, получал ли папа сегодня инсулин.
— Инсулин? Почему она об этом спросила, мама? Папа не принимает инсулин!
— Доктор Бек, скорее сюда! В третьей смотровой конвульсии!
Робин опрометью бросилась через весь коридор в палату Вашингтона. Руки и ноги пациента, вытянутые и сведенные судорогой, враспор упирались в боковые перильца каталки. Челюсти были стиснуты, между верхними передними зубами пробивались пузырьки слюны. С другого конца палаты она слышала стридор — хриплое шипящее дыхание через нос, следствие испорченной интубационной трубки. К счастью, сестры оставили центральный ремень плотно затянутым поперек его живота. У доктора Бек мучительно засосало под ложечкой, в желудке как будто скопилась ядовитая кислота. Что-то она упустила. А может быть, неправильно рассчитала дозу инсулина.
— Десять миллиграмм валиума, живо! — крикнула она одной из медсестер, потом пробормотала себе под нос: — Черт, и куда подевалась респирация, когда это больше всего нужно?
Тут в палату вошла еще одна медсестра.
— Дайте ему кислороду назально! — приказала Робин.
Она осмотрела трубку и убедилась: все подсоединено и работает. Что ей сейчас было меньше всего нужно, так это чтобы больного стошнило и он вдохнул рвотные массы. Конечно, доктор Бек знала, что лучше всего было бы повернуть пациента на бок, чтобы жидкость вытекала изо рта, не попадая в дыхательное горло и в легкие. Но при такой ригидности конечностей об этом не стоило даже мечтать.
Тревожный сигнал сердечного монитора резанул по ушам пронзительно дребезжащим звоном.
Увидев на экране сплошную и ровную зеленую линию, доктор Бек закричала:
— Набор для реанимации сюда!
Она нажала красную кнопку «кода 199» на стене, вызывая инфарктную бригаду реаниматологов. Теперь, где бы врачи ни находились на территории громадного медицинского центра, они поспешат сюда, в третью смотровую.
Конец ноября
«Боже, неужели опять?» — мысленно простонала Гейл Уокер. Уже дважды в этом месяце ее мучили мигрени, и вот опять «мушки» пляшут перед глазами — верный признак начинающегося приступа. Гейл считала, что их вызывает мерцающий свет люминесцентных ламп в хирургическом отделении интенсивной терапии. Она даже подумывала о переводе в другое отделение, но уж очень ей нравился темп работы. В Медицинском центре имени Мейнарда были, конечно, и другие ИТ-отделения. Например, кардиологическое и неонатологическое. Но невыносимо было смотреть на новорожденных и тем более на недоношенных в подогреваемых инкубаторах, с четырьмя-пятью трубками, торчавшими из крошечных сморщенных телец. Кардиологическое отделение интенсивной терапии угнетающе напоминало о том, что с каждым днем она сама становится все старше, а значит, приближается к могиле. Гейл взяла из сумки-«кенгуру» на поясе таблетку и проглотила ее, не запивая. Если поймать приступ мигрени на ранней стадии, его можно задушить в зародыше.
Центрифуга закончила цикл и остановилась. Гейл извлекла оттуда малую капиллярную трубку и положила ее поверх истории болезни. Оказалось, что у смертельно бледного тридцатидвухлетнего агента по продаже недвижимости, одного из пациентов доктора Голдена с внутренним кровотечением, гематокрит [4]
Гейл вышла из маленькой лаборатории и направилась к рабочему посту медсестер. Ей удалось найти свободный компьютер. На стене над ее левым плечом висела крупноформатная таблица на белой доске с указанием имени и фамилии пациента в каждой палате, а также фамилии врача и курирующей медсестры. Гейл перепроверила предписание врача по электронной медицинской записи на экране компьютера. Все, как она и думала; ей полагалось ввести больному две упаковки тромбоцитов, красных кровяных телец, если гематокрит упадет ниже двадцати.
4
Часть объема крови, приходящаяся на долю эритроцитов.
Нажав еще на пару клавиш, Гейл заказала две упаковки красных кровяных телец из банка крови. Насколько же более эффективной и оперативной стала эта работа, с тех пор как Медцентр имени Мейнарда установил «Мед-индекс» — новую компьютеризированную информационную систему, или КИС, как ее называли для краткости техники из «Информационных технологий»! Электронные медицинские записи (ЭМЗ) были ключевым компонентом КИС.
Десять минут спустя два прозрачных пластиковых пакета с красными кровяными тельцами прибыли в отделение. Сканером вроде тех, что используют продавцы в универмагах, Гейл проверила данные на упаковках и сличила их с историей болезни пациента. До того как установили КИС, для подтверждения группы переливаемой крови потребовались бы усилия по крайней мере двух медсестер и гораздо больше времени. Теперь Гейл проделала всю работу одна буквально за минуту, причем с абсолютной точностью. Господи, благослови высокие технологии.
Она вошла в палату и спросила:
— Как вы себя чувствуете? Все еще есть одышка?
Бледный мужчина повернул к ней голову:
— О черт, мне стало еще хуже!
— Это потому, что гемоглобин упал. — Гейл поднесла пластиковые упаковки к самому его лицу. — Волью в вас вот это, и сразу станет гораздо лучше, увидите.
Подсоединив оба пакета с красными кровяными тельцами к капельнице, Гейл Уокер пошла проведать другого пациента, перенесшего операцию на открытом сердце. Вероятно, во время шунтирования коронарной артерии с целью прочистки трех артерий, забитых холестерином в результате неумеренного поедания гамбургеров, сгусток крови оторвался и ушел в мозг. Гейл провела всю предписанную Национальным институтом здравоохранения процедуру определения инсульта и записала свои наблюдения в историю болезни.
И тут раздался тревожный сигнал кардиомонитора.
Гейл бросила взгляд на ряд мониторов, дублирующих данные с поста медсестер, и бегом бросилась назад. Какого черта? Ее пациент. Пациент Голдена с желудочным кровотечением! Что могло случиться?
Она обогнула рабочую станцию и влилась в толпу медсестер и врачей, сбегавшихся к палате.
Январь следующего года
— Кошмарная была смена. Я уношу ноги.
Уильям Торнтон шутливо отсалютовал медбрату, которого сменял:
— Желаю весело провести вечерок.
Он прошел через скользящие двери в кардиологическое отделение Медицинского центра имени Мейнарда, миновал несколько палат с выздоравливающими пациентами, мысленно выстраивая планы на ближайшие шестьдесят минут из десятичасовой смены. Торнтон остановился у палаты номер 233. Как дипломированный медбрат он отвечал за трех пациентов кардиологического отделения вместо двух: сказывалась нехватка квалифицированного медицинского персонала среднего звена. Администрация считала такой порядок приемлемым. Дефицит специалистов восполняли за счет усиленной эксплуатации младшего медицинского персонала. Торнтон знал, что профсоюз медсестер и фельдшеров собирается сделать эту проблему предметом острого обсуждения при заключении нового коллективного договора.