Смертельные тайны
Шрифт:
– Да, он костюмер.
– Он работал с Мариссой. Мы бы хотели побеседовать с ним, узнать кое-какие подробности.
– Хорошо, следуйте за мной.
Привратник отцепил заградительную ленту и провел их за дверь. В клубе было очень красиво. Вокруг маленькой сцены с красной занавеской были расставлены черные полированные столики и стулья. Он подвел их к одному из передних столов.
– Как вас зовут? – спросила Эрика.
– Госпожа Эбони. Ну а днем я Дуэйн Морис, – сказал он, отодвигая для Эрики стул и поджигая зажигалкой свечу на столе. – У нас здесь официанты, и вы можете курить вейпы.
Он
Вскоре клуб наполнился людьми, и началось шоу. Догола никто не раздевался, но в компании Питерсона Эрика чувствовала себя неуютно. На сцене выступали женщины и мужчины самых разных размеров и типажей. Стриптизерши выходили в образах Адольфа Гитлера, штурмовика из «Звездных войн» и даже террористки-смертницы, которая медленно раздевалась под нарастающее тиканье часового механизма. Под одеждой у нее оказались провода и палочки динамита. В конце ее выступления свет погас и раздался оглушающий взрыв, а когда свет загорелся снова, девушка стояла на сцене полностью обнаженной. На этом шоу закончилось.
– Вот оно как, – сказал Питерсон. – А я перед Рождеством с мамой ходил на «Riverdance».
– Да, здесь атмосфера зажигательнее, чем на ирландском степе.
Дуэйн протиснулся к ним через поток устремившихся к бару гостей.
– Мартин готов поговорить с вами.
Они взяли верхнюю одежду и пошли за ним за сцену. Там находилось тесное пространство, заставленное складными стульями, вешалками для костюмов и старыми пластиковыми контейнерами для еды. Дверь в маленький кабинет была открыта, внутри сидел крупный лысеющий мужчина средних лет в очках и работал за швейной машинкой. Вдоль стены расположились вешалки с костюмами, а за спиной у него стоял стол с телефоном и компьютером. На стене висел огромный постер бродвейского мюзикла «Mame», а остаток стены занимало гигантское зеркало.
– Это старший инспектор Эрика Фостер и инспектор Джеймс Питерсон, – представил их Дуэйн и вышел, закрыв за собой дверь.
– Вы видели шоу? – спросил Мартин, нажимая на педаль машинки. На синей ткани появилась строчка.
– Да, – ответила Эрика.
– И что скажете о террористке?
– Очень продуманное выступление.
Он усмехнулся, поправил очки и начал проверять качество получившегося шва.
– Хотите что-то спросить о Желтом Бриллианте, то есть Мариссе Льюис?
– Вы подгоняли ей костюмы по фигуре? И это вы придумали логотип, который вышит на всей ее одежде? – спросил Питерсон.
– Да. Хотя она всегда задерживала оплату. Не буду подавать все в розовом свете. Она была порядочная дрянь. Жаль, что она умерла, но для меня от этого ничего не меняется.
– За что вы ее не любили?
Мартин отложил ткань в сторону.
– У нее не было ни такта, ни доброты, зато был бешеный напор и амбиции. Она бы по трупам пошла, чтобы добиться своего.
– А чего она хотела добиться? – спросила Эрика.
– Кто ж ее знает. Она хотела прославиться. Хотела стать как Дита фон Тиз. Только вот она не понимала, что нужно учиться этому ремеслу. Каждый может пойти и пытаться подражать Кардашьян. Попытка – не пытка. К нам тут летом заходил один американский футболист. Не спрашивайте кто. Так
– И у нее получилось? – спросила Эрика.
– Нет. Он выбрал блондинку Дженну Минкс. Она повыше уровнем, чем Марисса. Хотя это ни о чем не говорит.
– Сколько времени Марисса здесь проработала?
– С января. – Он взялся за ножницы и принялся резать кусок желтой ткани. – Надо отдать ей должное, несмотря на все ее недостатки, она умела подать себя и стала одной из самых популярных танцовщиц. Ходят слухи, что для некоторых важных клиентов она не только танцевала.
– Проституция?
Он кивнул.
– Несколько раз богатеи вывозили ее после выступления, и ей не стыдно было рассказывать, что она делала и сколько за это получила.
– И она рассказывала вам?
– И мне, и всем, кто был в комнате, да она бы хоть раковине рассказала.
– А она когда-нибудь говорила о соседях, друзьях или ком-то из знакомых, кто жил рядом?
– Был какой-то романтичный поляк, Иван, которого она долго доила. Бедняга. Часто приходил сюда посмотреть на нее. Сидел в первом ряду с выпученными глазами, не снимая куртки. Сидел нога на ногу, чтобы скрыть эрекцию. Здесь танцевала девушка, у которой парень работал на телевидении, запускал реалити-шоу. Так вот, Марисса стала к нему приставать, но он не проявил к ней интереса. Один раз, за несколько секунд до начала шоу, они подрались и костюмы друг другу изодрали. Мне пришлось их кое-как подшивать прямо на ходу.
– Марисса не рассказывала каких-то подробностей своих взаимоотношений с Иваном?
– Она шутила, что держит его в шкафу… это по поводу его бледности. И она часто ему звонила, чтобы попросить еще денег или новое платье. Ставила его на громкую связь, чтобы все могли посмеяться над ним. Бедолага.
– Марисса когда-нибудь говорила, что он бьет ее или что она его боится? – спросил Питерсон.
– Нет. Там всем заправляла она сама. И кошелек его она контролировала.
– Она когда-нибудь упоминала, что еще где-то работает? – спросила Эрика.
Мартин поправил очки на носу и фыркнул.
– Да. По всей видимости, она была всесторонне одаренной. Работала сиделкой. Хотя, на мой взгляд, это все равно что царь Ирод бы пошел работать в родильное отделение. Она воровала у этой пожилой женщины – сначала одежду и туалетные принадлежности. Та женщина…
– Миссис Фрятт, – подсказала Эрика.
– Да, она однажды пришла сюда посмотреть выступление Мариссы, этого Желтого Бриллианта. Пришла, как Джоан Коллинз, вся в мехах и бриллиантах. Тогда-то мы и поняли, почему Марисса пошла к ней работать.
– Что значит – сначала она воровала одежду и туалетные принадлежности?
– Потом Марисса украла у нее бриллиантовые сережки.
– Когда это случилось? – спросил Питерсон.
Мартин снова отложил ткань.
– Наверное, за пару недель до Рождества. Я подумал, что она врет и просто сочинила это, чтобы набить цену обычным сережкам. Это было очень свойственно Мариссе, она любила врать. Но они вместе с еще одной танцовщицей съездили в Хэттон-Гарден к оценщику. Они оказались настоящими, их оценили в десять тысяч.