Смертельный блеск золота
Шрифт:
– О чем вы?
– Я хочу сказать, что для меня безопаснее переплавить золото, чем... заключать с вами сделку.
– Господи, даже не упоминайте слова «переплавить», – нахмурилась Бетти Борлика.
– Мой товар не краденый в обычном смысле этого слова, но могут возникнуть кое-какие проблемы. Правда, не со стороны властей. Понимаете?
– Возможно.
– Еще коктейль? – спросил я.
– С удовольствием.
Когда официант ушел, она сказала:
– Пожалуйста, поверьте мне. Мы привыкли вести переговоры в обстановке абсолютной секретности. Иногда, в случае необходимости, мы можем придумать довольно правдоподобный
– Только не рассчитывайте купить товар дешево, Бетти.
– Естественно, я отдаю себе отчет, что придется заплатить сверх стоимости золота, но вы тоже обязаны кое-что понять. Мы – одна из немногих компаний, которая имеет возможность купить у вас всю коллекцию целиком. Это значительно упростит вашу задачу.
– Всю?..
– Всю... коллекцию предметов искусства. Вы сказали, что их двадцать восемь?
– Сказал. Помножьте двадцать восемь на цену той лягушки. Это будет...
– Чепуха.
– Вовсе не чепуха, когда вы их продадите.
– Только после того, как вы продадите их нам, Сэм. Несмотря на свои женские чары, она оказалась очень сообразительной особой.
– Если я продам их вам.
– Если мы захотим купить у вас то, что у вас есть, дорогой мой, – рассмеялась Бетти. – Мы не купим товар, если не будем уверены в том, что нам удастся его продать.
– По-моему, с ними все в порядке.
– А вы, естественно, большой специалист по антиквариату. – Она достала из большой сумки толстый коричневый конверт и положила на колени, где я не мог его видеть. С серьезным видом рассортировала его содержимое. Наконец Бетти Борлика улыбнулась и сказала:
– Сейчас мы с вами, Сэм, сыграем в маленькую игру. Мы снимаем все наши дорогие товары. Это фотографии из нашего архива. Их пятьдесят одна штука. Я хочу, чтобы вы внимательно их просмотрели и отобрали те, которые есть в вашей коллекции. Тогда мы будем знать, о чем идет речь.
– Я изучал их не очень внимательно, Бетти.
– Ну постарайтесь.
Она передала толстую пачку черно-белых фотографий размером пять на семь дюймов, полу глянцевых, отличной резкости и чистоты. На каждом рядом с предметом лежала линейка, позволяющая определить размеры, и маленькая карточка с каталожным номером и ценой. Я напустил на себя абсолютно невозмутимый вид, зная, что Бетти не сводит с меня глаз, и начал по очереди рассматривать их. Это была ловушка. Необходима хоть какая-то зацепка. Где-то в середине попался знакомый малыш, сидящий на корточках и смотрящий в даль пустыми глазницами, но я не остановился на нем. Я теперь все меньше и меньше уделял внимания фигуркам и карточкам. На большинстве регистрационных карточек в правом углу были проставлены чьи-то инициалы. Я вернулся к своему малышу. На нем стояли буквы «КМК». Я продолжил перебирать фотографии в поисках тех же инициалов и увидел их еще на пяти снимках. Фигурки были необычные – красивые, агрессивные, грубые, наивные, шокирующе натуралистичные.
Наконец я поднял голову и неуверенно заметил:
– Даже не знаю, что сказать. Абсолютно не уверен.
– Ну еще раз попробуйте, пожалуйста.
Я взял пачку и начал откладывать некоторые фотографии на стол лицом вниз. Пришлось рискнуть. Отобрав девять снимков, отодвинул в сторону остальные.
– В кое-каких из этих более-менее уверен.
Я попытался прочитать что-то на ее лице, пока она разглядывала фотографии. Маленький рот Бетти Борлика кривился в загадочной улыбке. Она тоже понимала, что нельзя выдавать себя. Через несколько секунд она вернула мне три снимка и спросила:
– В этих вы уверены, Сэм?
– Да, – с притворным изумлением ответил я. – Как вы догадались?
– Неважно. – Она сложила фотографии в конверт и спрятала его в сумочку. – Давайте выпьем еще по коктейлю и закажем ужин.
– Хорошая идея.
– Мистер Таггарт, ваши вверительные грамоты в полном порядке. Но я не знала, что у него их было так много.
– У кого?
– А, бросьте! Может, хватит играть в игры? Он купил их у нас. Естественно, у него имелись и другие источники.
– Верно, Бетти. Но в деле замешана еще одна сторона.
– Так вы действуете, не как его агент?
– Почему вы меня об этом спросили, Бетти?
– Не думаю, что вы такой чурбан, каким притворяетесь, Сэм. Сейчас я могу понять, почему он захотел их продать через толкового агента. Если вы докажете, что действуете от его имени, это поможет облегчить много формальностей. В конце концов когда-то давно он был нашим хорошим покупателем.
– Если бы я знал его имя, я бы попытался убедить вас, что работаю на него.
– Политика все сильно запутывает нас, не так ли?
– Даже не знаю, что вы хотите этим сказать.
– Тогда вы слишком наивны, чтоб заниматься такими делами. Ладно, не буду больше вас смущать, Сэм. Я только хочу сказать, что мы убеждены в том, что эти двадцать восемь предметов не украдены и хотим их приобрести.
– За сколько?
– За сто тысяч долларов, Сэм.
– Ну что же, придется их расплавить, Бетти. За одно золото я могу получить столько, а то и больше. Не забывайте, разговор идет о ста сорока фунтах золота.
– Представьте, сколько сил у вас уйдет на то, чтобы найти безопасное место для переплавки, вывезти контрабандным путем золото, найти покупателя и при этом все время думать о том, как бы вас не пристукнули.
– Я уже сталкивался с подобными проблемами.
– Мы платим наличными, Сэм. Если захотите, мелкими купюрами. При этом не останется никаких записей, никаких документов. Мы спишем эту сделку в наших бухгалтерских книгах на фамилию какого-нибудь несуществующего иностранца. Вам придется всего лишь встретиться с нами где-нибудь на нейтральной территории и забрать деньги для Менте... за коллекцию.
– Что вы хотели только что сказать?
– Ничего важного. А вы довольно наблюдательны.
– Мою наблюдательность обостряют деньги, Бетти.
– У меня к ним тоже теплое чувство. Поэтому я всегда и расстаюсь с ними без особой радости.
– Вам не придется расстаться ни с одним центом из этих ста тысяч.
– Ас чем мне придется расстаться?
– Ну скажем, с суммой в два раза больше.
– О Господи, да вы мечтатель!
– Вы тоже, леди.
– Знаете, что я вам скажу? Если остальные предметы так же хороши, как те пять, которые нам известны, я подниму цену до ста двадцати пяти тысяч, но это предел.
– Остальные еще лучше, и сто семьдесят пять тысяч – абсолютный минимум. Или да, или нет.