Смертельный дар
Шрифт:
— Вот бы вам полюбоваться этим на Рождество, — произнес Шон О’Райли, и глаза его просияли. Они были живыми и яркими, несмотря на то что сам Шон чувствовал слабость и не мог подняться с больничной кровати. — Наш дом — на побережье, поэтому нет никакой гарантии, что будет снег, зато воздух, как всегда, бодрящий, прохладный, и с моря дует легкий бриз. А какая красота вокруг!
Каэр улыбнулась, поразившись тому, как оживленно он рассказывает о родных местах. Ухаживать за ним, находиться в его палате не то что не доставляло ей беспокойства, а дарило настоящее удовольствие. Шон по-прежнему мог похвастать шапкой густых серебристо-седых волос, и глаза его своей необыкновенной синевой напоминали небо над Тарой. Если Шон О’Райли сказал, что погода на Рождество порадует прохладой и бодрящей свежестью, это означало лишь
— Уверена, Ньюпорт — очень красивый город.
Он кивнул, удовлетворенный тем, что она с ним согласилась. Потом Шон, пытаясь поудобнее устроиться в постели, повернулся и чуть заметно поморщился от боли.
Его организм был крепким и здоровым, и мужчину достаточно скоро перевели из отделения интенсивной терапии в обычную палату. Доктор Мортон, специалист по заболеваниям внутренних органов, подозревал у Шона пищевое отравление. Хотя в общем-то поверить в это было трудно. Он ел то же, что и его жена. И в тех же самых местах. Проверка, проведенная в ресторане, где они обедали, не выявила никаких санитарных нарушений. Самочувствие Аманды не ухудшалось. Она заявила, что ей крайне необходим расслабляющий массаж после того стресса, который ей пришлось пережить из-за внезапной болезни мужа, и отправилась в спа-салон отеля.
Шону было семьдесят шесть.
Аманде — тридцать один.
Возможно, сыграла свою роль сорокапятилетняя разница в возрасте и ее желудок оказался более крепким. Возможно, именно это и спасло ее. В то же время врачи не были уверены, что Шон отравился и потому попал в больницу. Они обследовали его сердце. Оно оказалось здоровым. Провели сканирование, анализы и не получили ответа. Мужчина быстро выздоравливал, и это радовало, но был по-прежнему слаб, словно только что родившийся котенок. Боль, которую ему пришлось вынести, сказалась на состоянии его сердца. От боли он чуть не лишился жизни. Но то, что оказалось ее источником, осталось тайной за семью печатями.
— Так хорошо вернуться в Ирландию, — заговорил Шон тихим, спокойным голосом. Потом улыбнулся, Улыбнулся от сознания того, насколько странно прозвучали его слова. И добавил: — Несмотря… на все это. — Он обвел жестом больничную палату со всеми приборами и мониторами, к которым был подключен до сих пор. — Мы посмотрели в театре «Эбби» ужасную постановку «Заложника» Брендана Биэна. К счастью, это был утренний спектакль.
— Вы ни разу не приезжали сюда с тех пор, как переехали в Соединенные Штаты? Целых пятьдесят лет? — изумилась Каэр.
Шон покачал головой. Он смотрел на нее, но так, будто пытался вглядеться в свое прошлое.
— Каэр. — Он произнес ее имя так, как следовало, на ирландский манер: «Кайре». — В жизни так легко чем-то увлечься. Планируешь одно, потом переключаешься на другое. Ну вот и я так. Наконец-то вернулся. — Но, — сказал Шон и шутя погрозил ей пальцем, — вы никогда не были в Штатах, не так ли, милая барышня?
— Нет, — с улыбкой произнесла Каэр. — У меня и здесь много работы.
— Да, медсестры всегда нужны.
Она согласно кивнула, чувствуя себя немного виноватой.
— Раньше в США прибывало множество сестер и священников из Ирландии, но, говорят, состояние местной экономики улучшилось настолько, что отпала необходимость покидать страну и отправляться в незнакомые страны в поисках работы.
— Я никогда не задумывалась над этим. У меня всегда было предостаточно дел и здесь.
— И все-таки когда-нибудь вы обязательно должны поехать в Штаты. И не только в Нью-Йорк или Калифорнию. Выбирайте Род-Айленд. Без промедления. В нем есть все: необыкновенная красота, богатая культура, славная история. Я уехал туда, потому что умер мой дед, а отец хотел остаться в Ирландии. И я, честно говоря, прекрасно понимал
— Кто?
Шон рассмеялся:
— Конечно же нет. Вы изучали в школе историю Ирландии. К тому же Найджел прожил недостаточно долго для того, чтобы попасть на страницы учебников. Большинства из них. Он был настоящим патриотом. Однажды ночью этот отчаянный человек тайно вышел в открытое море с посланием для Континентальной армии. Он был молод, всего двадцати шести лет от роду, однако поговаривали, что Найджела никогда не пугали предательски ненадежные воды Новой Англии и ему удавалось виртуозно провести свой корабль сквозь любой шторм. Но его схватили британцы. И казнили. Уже долгие годы Эдди, мой старый партнер по бизнесу, и я сам пытаемся выйти хоть на какой-то след, который может привести к Найджелу. Очевидно, он знал, что враги буквально наступали ему на пятки, и смекнул, что надо спрятать не только сокровища, предназначенные для того, чтобы оказать патриотам ощутимую материальную помощь в их борьбе, но и свои депеши, письма со списками имен, все то, что могло бы привести к виселице его товарищей. Возможно, это звучит глупо, но я всегда любил находить ответы на загадки истории, чтобы приоткрыть завесу в прошлое, приобщиться к тайне.
Шон взглянул на нее. Она пристально смотрела ему в глаза. Пыталась понять, что за человек находится перед ней. Каэр видела перед собой мужчину, который всю свою жизнь упорно трудился. Мужчину с изюминкой, с внутренним огоньком. Замечательного во всех отношениях.
Он задумался. Его взгляд на мгновение застыл. Обращенный вовнутрь, в глубь собственной души. И Шон, явно расстроенный, произнес:
— Мне нужно выбираться отсюда. Домой. Как можно скорее.
Каэр с любопытством посмотрела на него и тихо спросила:
— Понимаю, я вряд ли что-то смыслю в вашем бизнесе, но что вас заставляет стремиться домой так скоро? Вы же знаете, вам и так представится эта возможность, верно? Доктора до сих пор не могут установить истинную причину вашей болезни.
— Зачем я стремлюсь вернуться? Дело не в бизнесе. Эдди пропал. — Ответ Шона был очевидным.
— Ваш партнер.
— Один из моих партнеров, — угрюмо произнес мужчина. — Есть еще Кэл, но он слишком молод и работает с нами сравнительно недавно. Но Эдди… Эдди присоединился ко мне сразу же после моего прибытия в Штаты. Помогал организовывать и усовершенствовать бизнес. Этот парень всегда был рядом, за что бы я ни брался. Он работал как проклятый. Жил в маленьком домике где-то на задворках. Ну, в маленьком, конечно, по ньюпортским стандартам. И мы оба вкалывали, поддерживая в приличном состоянии суда, выводили их в море, а по ночам разбирались с бумажной волокитой.
Усмехнувшись, Шон продолжал:
— Эдди… он вместе со мной воплощал в жизнь мечту. Нашу общую мечту. Многие считали меня сумасшедшим — и считают до сих пор, — но я богат и потому могу не бояться прослыть эксцентричным человеком. Я изучаю прошлое, и я… мы напали на след Бриджуотера. Он направлялся на юг с донесениями для Континентального конгресса[2], а трюм его корабля был полон английских золотых монет. Парень умудрился все это спрятать до того, как до него добрались британцы. Его повесили, но так и не узнали, где он спрятал сокровища. Проявил чудеса отваги. Бесстрашие. Понимаете, я не думаю, что этот человек просто утаил от врагов деньги, нет. Как я уже говорил, бумаги, которые он перевозил, могли обречь на смерть некоторых его соратников. Поэтому он умер не проронив ни слова. Не выдал никого. Это делает ему честь. По-настоящему. Я всегда мечтал обнаружить тайник, в котором Бриджуотер спрятал свои сокровища. Даже думал написать об этом книгу.