Смертельный и чудесный карнавал. Сборник
Шрифт:
– Я не поняла, ты на чьей стороне?! Ты, как мой парень, обязан заступиться за меня!
– Ну что, мне морду ему набить? Я могу это сделать. – Женька продемонстрировал выпирающий через тонкий пуловер бицепс. – Но только работу своей мечты ты уж точно никогда не получишь.
– Так я уже не получила! Ты слушаешь меня или нет, когда я рассказываю?!
Так как я все еще стояла посреди комнаты, в двух шагах от высоченной, пышной, ярко наряженной елки, он наклонился вперед, поставив локти на колени, и, глядя на меня, сказал серьезно:
– А
– Да нет же! Потому что я распутала кучу всего!
– Да, но он не знает, каково твое участие. Ты думаешь, менты так это зафиксировали в своих протоколах? Нам кучерявая брюнетка помогла. С блондинкой на пару.
– Я шатенка, а не брюнетка. Я прекрасно понимаю, что юридических доказательств нет. Но хороший же он сыщик, если не может это установить! Я ему говорила даже про следователя Акунинского. Тот мог за меня поручиться. Он позвонил хотя бы ему?!
– Да не должен он. Ну как ты не поймешь? Он сам должен тебя проверить. И ты сама должна доказать, на что ты способна. Не будет он звонить никаким следователям. Тем более на данный момент ему особо никто не нужен. Милая моя, я знаю, как ты не любишь навязываться. Боже, я долгое время считал, что ты меня ненавидишь, и только потом узнал, что… по твоим словам, конечно!.. что ты влюбилась в меня с первого взгляда. Поверь, у меня был шок, и понять это было вообще невозможно. Но здесь – именно здесь – навязаться должна будешь ты.
– Так что делать-то? Путаться у него под ногами? Он же меня игнорирует! Он даже не попрощался!
– Ты обозвала человека сексистом. Конечно, он не стал говорить «доброго вам вечера, барышня, заходите еще».
– Так не в глаза же! Это я тебе сказала, что он сексист! Зачем мне вообще с таким работать?!
– Ага, а в твоем воображении полковник в отставке, подрабатывающий частным сыском, каким должен быть и как должен выглядеть? Прилизанный блондин, молодой, красивый и интеллигентный?
Я не удержалась и хихикнула:
– Ты понимаешь, что ты себя описал сейчас?
– Конечно! Я описал идеал, по твоему мнению. Так вот нет. Он именно такой, каким и должен быть. Еще наверняка курит и прибухивает.
– Ну да. Пепельница полна окурков. Бутылку водки и граненый стакан я на столе не заметила, но наверняка он прячет их в шкаф.
– Ну вот. Короче, – он поднялся, – если тебе интересно мое мнение, тебе нужно пока отдохнуть, набраться сил, подумать, как его склонить на свою сторону. Допустим, распутать какое-то дельце у него под носом. Показать себя. Доказать, что ты достойна быть его ученицей. Понимаешь меня? – Он сверился с часами. – Ладно, обед в банке давно закончился, поеду.
– Вместо того чтобы тебя покормить, я бубнила… – я пристыженно опустила глазки и вздохнула.
Получилось немного театрально, Женька задорно прыснул и поцеловал меня в нос.
– Ничего страшного, я успел перекусить на рабочем месте. Кстати, я вот зачем заехал. У меня кореш один на Новый год едет на турбазу, зовет меня. А я зову тебя. Отвлекись на пару дней.
Я задумалась.
– Ну не знаю… А
– Я сам тридцатого работаю. Вечером приедем, ужин и программа включены в стоимость. Переночуем. А тридцать первого целый день то ли бал-маскарад, то ли карнавальное шествие – я забыл. Но костюм обязателен, это я уяснил. Так что придумай пока себе образ. Я буду Куртом Кобейном.
– Надеюсь, ты не станешь расхаживать с дробовиком?
Женька закатил глаза, показывая свое отношение к моему юмору. Он фанат группы Nirvana (впрочем, как и я), и такие вещи воспринимает чуть ли не как личное оскорбление.
– Нет, конечно. Я закрашу глаза черной дрянью этой вашей, как ее…
– Подводка?
– Ну да, наверно. И гитару возьму. Вот, собственно, и все.
– Ты уже не успеешь волосы отрастить, а жаль.
– И так нормально. Ладно, – Женька пошел к двери, – ты подумай, турбаза в Подмосковье. Привезу и отвезу. Я уже забронировал отдельный домик.
Он поцеловал меня на прощание и ушел.
Итак, до тридцатого два дня. Сегодня понедельник, а в среду, стало быть, мы уезжаем с милым отдыхать. Почему бы, собственно, и нет? О чем тут думать? Я раньше никогда не отказывалась от приключений, а чаще даже выступала инициатором. Женя прав, эта дурацкая офисная работа, на которую я пошла то ли назло частному сыщику, то ли чтобы доказать самой себе, что меня возьмут на любую должность, на какую я сама захочу, загнала меня в какую-то депрессивную клетку с неврозами, которые, как дикие звери, мечутся туда-сюда и периодически меня кусают. Двадцать восемь тысяч в месяц (это с премией, а без премии двадцать пять) этого явно не стоят.
Весь следующий день прошел в цейтноте. Начальник даже попытался меня поругать, но, когда я напомнила, что работу брала на дом, а рабочий день заканчивается, вообще-то, в восемнадцать ноль-ноль, немного остыл. Однако на просьбы отпустить тридцатого пораньше не среагировал. Тридцать первое и так выходной, успеете и в парикмахерскую, и еду сготовить, и петарды купить, заявил он. Ну и ладно. Женька сам будет занят весь день, ничего страшного, если поедем чуть позже, чем я запланировала.
Короче, о своей виртуальной подружке я вспомнила ближе к ночи, когда, вернувшись домой, приготовив еду и поужинав, пообщавшись с Женькой, мамой и бабулей по телефону, устроилась со смартфоном в постели.
«Опять случилось мистическое совпадение, – поделилась она со мной, – вот и вспомнила о тебе. – Мы частенько обсуждали разные странные совпадения, которые происходят, наверно, со всеми. Впрочем, это обусловлено сайтом, на котором мы познакомились. – В такси сегодня ехала, слушала группу «Восток», у водителя играла. Пришла домой, мама купила восточные сладости, мы любим чак-чак, рахат-лукум и пахлаву, и вот на упаковке написано «Восток», представляешь?»
Я хмыкнула. «Ну, это не такое уж совпадение. Название компании, производящей восточные сладости, должно соответствовать выпускаемой продукции. А группу «Восток» я не слышала никогда. Я тяжелый рок люблю и слушаю, в основном, англоязычные или немецкие группы».