Смертельный мираж
Шрифт:
Насколько хватало глаз, в хаосе разрушений не было ни одного караванного пути.
– Ты абсолютно прав, - согласился Джонни.
– Сублиторальные плиты соседствующей территории, несомненно, находятся в периоде транспозиции. Я не припоминаю ни одного региона здешней пустыни с подобным характером антисинклиналии.
После двух или более часов петляния среди разрушенных и разбросанных землетрясением холмов бедуины вступили в узкий проход. Хадис, ехавший на белой как снег арабской лошади, вдруг остановился и издал пронзительный крик.
–
– воскликнул Ренни.
– Впереди такое же зеленое свечение!
– Верно, - сказал Джонни.
– И оно начинает угасать!
Узость прохода вынуждала всадников двигаться гуськом, вытянувшись в один ряд. В просвете холмов показалось яркое фосфоресцирующее свечение. Солнце поднялось еще недостаточно высоко, чтобы его лучи могли проникнуть внутрь прохода.
По сигналу Хадиса свечение начало затухать. Хадис на несколько минут остановил своих бедуинов, а потом отдал приказ продолжать движение.
– Силы небесные!
– пророкотал Ренни.
– Если это единственный проход и мы на пути к долине Тасус, легко догадаться, почему отсюда никто не возвращается!
Это был проход в толще базальтовых скал. На них стояла дюжина людей в масках цвета свинца.
Было совершенно очевидно, что проход тщательно охраняется. Узость превращала его в настоящую смертельную западню.
Ренни и Джонни не были готовы к удивительному зрелищу, которое внезапно открылось их взорам. Это выглядело так, как если бы они, пройдя каким-то чудом через выжженную солнцем пустыню, встретились лицом к лицу с одной из воспетых в Библии стран, "текущих молоком и медом".
На участке земли протяженностью примерно в милю, за которым снова простиралась пустыня, росли высокие, колышущиеся финиковые пальмы. Они появились, как зеленые стражи, охраняющие обширную площадь садов.
Деревья выстраивались по их краям, образуя ряды причудливой конфигурации.
Вокруг этого обширного участка орошаемой и обрабатываемой земли, вероятно, обильно снабжаемой водой, пальмы вытягивались в один ряд; кольцо их тянулось на несколько миль вдоль окружающих холмов. По другую сторону этого зеленого строя поверхность холмов состояла из песка и обломков базальта и выглядела сухой, выжженной пустыней в лучах восходящего солнца.
– Вот она, великая тайна скрытого города, который Хафид называл Тасунаном, - произнес Джонни.
– Его границы отмечают русло какой-то подземной реки. А по характеру холмов и расщелин я узнаю- местоположение древних гробниц-захоронений, открытых Дэнтоном Картерисом.
– Силы небесные!
– воскликнул Ренни.
– Да это действительно целый город!
На расстоянии двух миль от них смутно вырисовывалась высокая толстая стена. Длинные тонкие иглы минаретов сверкали за ней в лучах восходящего солнца.
И вся стена эта была усыпана стражей. В чистом разреженном воздухе пустыни они выглядели, как маленькие черные муравьи.
Бедуины плотно окружили помощников Дока, которые уже поняли, что ведут их, собственно
– Глянь-ка, похоже, мы прибыли в месторасположение целой армии, заметил Джонни.
Более двухсот палаток-шатров занимали ровную песчаную площадку за барьером холмов. Это напоминало стоянку, .предназначенную для какого-нибудь шейх-иншейха. Однако быстро выяснилось, что всем тут заправляет Хадис, могучий чернокожий, бывший невольник-нубиец.
Гортанным голосом Хадис отдал команду, как только бедуины въехали в лагерь.
Нубиец был черным, как эбеновое дерево. Цвет его кожи странно контрастировал с прекрасным белым арабским скакуном. Плечи его аббы были расшиты золотой тесьмой-галуном, на поясе висел огромный ятаган в .кривых серебряных ножнах, рукоятка которого была украшена сверкающими самоцветами.
Ничего от рабского смирения не сохранилось в Хадисе. Он въехал в лагерь с широкой самоуверенной улыбкой, гордый, как распустивший перья павлин. Он был воин из воинов.
– Баллах!
– вскричал он.
– Иностранцы!
Несмотря на критическую ситуацию, в которой они находились, и тяготы ночного путешествия, Ренни и Джонни были голодны. Пряный, отдающий жиром аромат вкусной пищи ударил им в ноздри. Был час, когда под черными шатрами бедуины вкушают раннюю трапезу.
Стройные бронзовокожие женщины с незакрытыми лицами, облаченные в пыльные, волочащиеся по песку одежды, подошли к пленникам. Совершенно голые ребятишки играли перед шатрами меньших размеров. По сравнению с женщинами, которых можно видеть в мусульманских районах Аммана, эти выглядели весьма раскованными, что совсем не характерно для женщинмусульманок.
Бедуины развязали пленникам руки. Подошел Хадис.
Он заговорил по-английски: - Вы будете мудры и примете благословение Аллаха. А пока вы будете "дакхилл" в черных шатрах. Не пытайтесь убежать отсюда нет пути.
Ренни и Джонни знали: слово "дакхилл" означает, что они будут пользоваться неприкосновенностью.
Один из бедуинов отвел их к большому длинному шатру.
Это был девяностофутовый павильон, повернутый фасадом в сторону, противоположную остальным шатрам; вход его был обращен к восходящему солнцу. Этот шатер принадлежал Хадису. Один конец его был отгорожен занавеской; там располагался гарем.
– Гром и молния!
– проворчал Ренни.
– Мне казалось, что я могу съесть целую корову, но сейчас у меня пропал аппетит!
Джонни скорчил гримасу. Он был, вероятно, еще более брезглив, чем Ренни.
– Возможно, мы и научимся принимать участие в этих первобытных эпикурейских развлечениях, - вздохнул он.
– Другими словами, братец, придется нам смириться и полюбить это!
Дюжина бедуинов столпилась вокруг плоской латунной посудины. В ней было добрых пять футов в поперечнике. Арабы с жадностью поглощали пищу, пользуясь естественными столовыми приборами человека - своими руками.