Смертельный соблазн. Манхэттен
Шрифт:
— Рабовладелец!
Они обменялись улыбками.
Мэдисон обожала Виктора, хотя иной раз он едва не сводил ее с ума своим громоподобным голосом и чересчур назойливым вниманием. А Виктор, в свою очередь, не чаял души в Мэдисон, которую считал своим персональным открытием. Наверное, точно так же Эйнштейн относился к своей теории относительности, а Ньютон — к закону всемирного тяготения.
Положив пульт дистанционного управления железной дорогой на стол, Виктор нажал кнопку вызова секретарши. Линда, проработавшая с ним уже двенадцать лет и по виду напоминающая косоглазого бассет-хаунда,
— Слушаю вас, мистер С. — Каждая клеточка ее тела, казалось, излучает безграничную преданность шефу.
— Это — конфиденциально, — предупредил ее Виктор.
Линда окинула Мэдисон уничтожающим взглядом, словно спрашивая: «А что в таком случае здесь делает эта?..»
— Найдите имя и телефон… э-э-э… того человека, который следил за Ребеккой, — велел секретарше Виктор. — Прямо сейчас.
— Да, мистер С, — отрапортовала Линда, всем своим видом демонстрируя готовность услужить. И вышла из кабинета.
— Ну, — пробасил Виктор, снова поворачиваясь к Мэдисон, — ты по-прежнему не хочешь рассказать мне, зачем тебе это понадобилось?
— Послушай, — заговорила она с нарочито таинственным видом, — это не мой секрет. Достаточно с тебя того, что это нужно не мне лично.
— Ничего подобного, — проворчал он.
— Отвяжись, Виктор, — равнодушно ответила Мэдисон. — Не твоего ума это дело.
— Тебе нужен мужик, — констатировал Виктор. Он всегда говорил эту фразу, когда Мэдисон отшивала его. — Сколько времени прошло с тех пор, как от тебя ушел Дэвид?
— Не лезь в мою личную жизнь, — строго предупредила она.
— То-то и оно, что в твои двадцать девять у тебя нет никакой личной жизни, — напомнил Виктор.
Господи, до чего же она ненавидела, когда Виктор начинал совать нос в ее дела!
— Пошел в задницу! — пылко сказала Мэдисон.
— В любой момент, как только ты будешь готова.
Мэдисон зашлась от хохота. Нет, сердиться на Виктора просто невозможно. Он пытался сосватать ей всех своих знакомых холостяков, но, в конце концов, им двигали лучшие побуждения. Виктора не волновала ни внешность, ни возраст кандидата — главное, чтобы у него был приличный счет в банке и член в рабочем состоянии. Если потенциальный жених отвечает двум этим требованиям, значит, все о'кей.
Мэдисон уже перестала откликаться на приглашения Виктора поужинать у него дома. Последний раз, когда она на это клюнула, она оказалась за столом между каким-то древним астронавтом и двадцатилетним занудой-компьютерщиком. И тот и другой представляли собой довольно любопытные экземпляры, но женихаться с такими? Ни за что!
«Мне и одной неплохо», — сказала она себе.
«Нет, плохо», — ответил противный голосок из глубины ее сознания.
«Нет, хорошо»!
Через десять минут, вооружившись именем К. Флориан и телефонным номером указанного субъекта, Мэдисон вышла из редакции и направилась по 67-й улице в сторону своего дома, расположенного на Лексингтон-авеню. Прежде чем звонить по телефонному номеру, полученному от Виктора, она решила еще раз поговорить с Джеми. В тот вечер они обе были приглашены на ужин в пентхаус Антона Куча, так что Мэдисон
Мэдисон великолепно разбиралась в людях, и, если Питер действительно наставляет Джеми рога, она непременно поймет это.
2
— Я хочу, чтобы он подох! — визгливо кричала Розарита Винсент Фэлкон, с лицом, красным как свекла. — Подох! Подох! Подох!
— Не ори так громко, — пробурчал ее отец, с неодобрением глядя на дочь своими свинцово-серыми глазами. Он был явно раздражен ее истеричной вспышкой. — Хочешь переполошить всех наших долбаных соседей?
— Плевать мне на них! — вопила Розарита. — Эти «долбаные соседи» — не мои, а твои!
— Красиво выражаешься, — прогудел огромный, похожий на медведя Чес Винсент. — В колледже за мой счет научилась?
— Насрать на колледж! Насрать на соседей! Я хочу, чтобы эта сволочь Декс Фэлкон подох!
— Ну, давай, давай! Еще громче! Служанка за стеной тебя не расслышала! — басил Чес, вытирая со лба капельки пота.
Розарита топнула ножкой по пушистому ковру. Да что это с отцом! Неужели он ее не понимает?
В свои двадцать шесть лет Розарита находилась на грани истощения. Она постоянно изводила себя голоданием, пытаясь таким оригинальным образом обуздать свой ненасытный аппетит. У нее были рыжие волосы, худое заостренное личико, чересчур полные губы, которыми (а также новым носом, скулами, подбородком и лучшими на Манхэттене грудями) она была обязана своему хирургу-косметологу, метр шестьдесят росту и непомерные амбиции — особенно когда дело касалось ее мужа, Декстера Фэлкона, актера, что упорно пробивал себе путь к славе и иногда подрабатывал на поприще рекламы. Они были женаты уже полтора года. Розарита выбрала его себе в мужья по трем причинам. Во-первых, он был фантастически красив, во-вторых, над Таймс-сквер висел огромный рекламный щит с его изображением, и, в-третьих, он был без ума от нее.
Розарита думала, что ее муж просто обречен стать кинозвездой, но все, чего он пока добился, были крошечные роли в мыльных операх, которые никто не смотрел и за которые дерьмово платили. Черт бы его побрал!
Теперь Розарита хотела избавиться от него, поскольку встретила другого мужчину — более основательного, с такими же, как у нее самой, амбициями и членом, даже большим по размеру, чем у Декстера, хотя последний уж никак не мог пожаловаться на свои параметры. С этим человеком Розарита хотела пуститься в дальнейшее плавание по волнам житейского моря.
Но в какое плавание она может пуститься, когда за ней хвостом тащится этот чертов неудачник!
Стоило ей только заговорить о разводе, как Декстер намертво уперся:
— Только через мой труп!
Ну что ж… Если ему так хочется…
— А мне казалось, вы так любите друг друга! — сказал Чес, отхлебывая скотч из большущего стакана. — А какую охренительную свадьбу я вам закатил! Со всеми прибамбасами, в точности как ты хотела. А какой охренительный дом, а какую охренительную машину вам купил! Раритет, на ней чуть ли не сам Гитлер ездил. Я думал, у вас все путем.