Смертельный удар
Шрифт:
Через три дня после того, как они обогнули мыс Семейрос, на море разбушевался сильный шторм. Униремы завалили мачты, затянули палубу кожаными навесами на всю длину и вполовину уменьшили количество работающих весел. Диремы полностью закрыли нижний ряд весельных портов и тоже натянули кожаные навесы. Флот остановился посреди моря, прыгая на огромных штормовых волнах. Это было первое испытание подобного рода. До сих пор при приближении бури корабли укрывались в гавани Герлена, а в это время года вообще почти не выходили в плавание. Буря бушевала пять дней, да и ту погоду, которая установилась, когда море немного утихло, никак нельзя было назвать спокойной. Однако при этом волнении все же можно было двигаться Дальше. Грон передал на корабли приказ восстановить связь и доложить о повреждениях и спустя двое суток подвел итог. Где-то потерялось двенадцать унирем. На шести диерах было сломано по мачте. Пятнадцать кораблей дали течь. И каждый потерял по десятку-другому весел. В общем, терпимо. Учитывая что для подавляющего большинства кораблей это был первый шторм, все могло обернуться гораздо хуже. За следующие трое суток они наткнулись на два десятка горгосских торговцев, восемь из которых перевозили рабов, пять горгосских триер и четыре пары ситаккских галер. Все были быстро отправлены на дно, уравняв в смерти и купцов, и капитанов, и рабов. Флот уже не имел возможности обременять себя пленными. На счету был не только каждый корабль, но и каждый боец. Наконец на закате с передовых
— Итак, капитаны, завтра на рассвете мы атакуем Ситакку. Лица присутствующих были суровы, но невозмутимы. План атаки был разработан и обсужден уже не раз еще в Герлене и еще там очень многим казался достаточно безумным, чтобы удаться. Грону верили. А он тем временем продолжал:
— Основными объектами атаки являются три города. План операции отработан, но в связи с тем, что некоторые группы во время шторма понесли потери, слушайте изменения в отрядах. Первый, в двух пятерках не хватает по три униремы. Дополнения не будет, обойдемся наличными силами. Охрана кораблей после высадки десантных групп будет усилена до расчетного количества воинов. За счет того, что десантные группы будут сокращены на двадцать бойцов с каждого корабля. Теперь второй отряд. — Он ткнул указкой в точку на карте, обозначавшую город. — Гамгор, ты, как и намечалось, поведешь отряд вдоль западного побережья до Сукатты. Твой отряд сокращаю на восемь унирем, то есть на две неполные пятерки. Там, по моим сведениям, должно быть не более сорока пяти галер, остальные в это лето отправились гнить на дно. План атаки изменяю. При подходе сразу откроете стрельбу по корабельным сараям зажигательными снарядами из катапульт. На берег не высаживаетесь. Если сумеете подойти достаточно близко, подпалите крайние дома и, если позволит расстояние, дарохранительницу. Но если сукаттцы попытаются достать вас на лодках — не рискуйте и сразу уходите. Вопросы?
Гамгор задумчиво смотрел на карту:
— А может, стоит тихонько высадить десант сотни в три воинов и все-таки попытаться захватить дарохранительницу?
— Нет, — твердо сказал Грон. — Вполне вероятно, они уже отправили зимние дары в Ситакку, а того, что составляет обычное содержимое дарохранительницы, не хватит, даже чтобы заплатить самой последней портовой шлюхе. Если же я ошибаюсь… — Грон пожал плечами, — значит, в этот раз им выпадут удачные кости.
Грон обратился к Икамору:
— У тебя задача посложнее, капитан. — Он повел указкой вдоль береговой линии и остановил у еще одной точки, обозначавшей второе по известности и численности жителей поселение на Ситакке. — Нуммор — единственный нормальный порт на этом пиратском острове, и его придется захватывать. Торговая казна Нуммора содержит не меньше золота, чем дарохранительница храма Отца ветров, а в находящихся там сундуках нумморских купцов хранятся доверенности стоимостью десятки тысяч, а возможно, и сотни тысяч стоунов золота. Но деньги здесь не главное. — Грон заговорил веско и убежденно. — Именно нумморские купцы выкормили ситаккских пиратов. На протяжении шести веков ни один враг не ступал по вымощенным камнем площадям и мостовым Нуммора. И они уже не верят, что это может произойти. Мы должны убедить их, что невозможное случилось. Если мы ограничимся только знаменитыми пиратскими гнездами — Ситаккой и Сукаттой и даже сожжем их корабли, следующей весной нумморцы дадут им деньги для покупки новых, и все вернется на круги своя. — Грон обвел взглядом посуровевшие лица. — Нуммор должен быть полностью уничтожен. До основания, до последнего камня. — Он повернулся к Икамору — Твой отряд дополнят восемь унирем из отряда Гамгора, а я, после того как закончу здесь, подойду к серповидному мысу, — он указал на карте, — и высажу тебе в помощь десант. Перекроем дорогу из Нуммора в глубь острова. — И сурово закончил: — Все, чего мы не возьмем, должно сгореть, все, что не сгорит должно быть разрушено.
Икамор молча поднялся и отдал честь. Грон кивнул. Потом повернулся и сделал знак Тамору. Тот наклонился, открыл вместительный ларец и достал три пухлых запечатанных пакета.
— Это планы городов. В каждом пакете по десять штук. На каждом обозначены храмы, дома и поместья, которые необходимо захватить, и дан перечень того, что стоит брать. Кроме того, в Ситакке мы еще пошерстим рабские бараки. Стоит поискать там наших корабельных мастеров. Я не думаю, что они уже продали их на аккумском рынке.
Капитаны удивленно смотрели на Грона. Чтобы добыть такие сведения, требовалось немало времени. Неужели командор уже давно готовился к рейду на Ситакку? Грон усмехнулся:
— Я даю час на то, чтобы все могли ознакомиться, потом отвечу на вопросы. И сразу, как прибудете на свои корабли, отрядам, атакующим Нуммор и Сукатту, начать выдвижение.
Вокруг Грона и командиров отрядов тут же образовались тесные кружки. Наконец Грон еще раз уточнил покорабельный состав отрядов, ответил на вопросы и отпустил капитанов.
А сам поднялся на рулевую площадку, кивнул Тамору, который теперь командовал «Росомахой», и несколько минут стоял, вглядываясь в сторону невидимого в ночной темноте берега Ситакки. Потом вздохнул и, спустившись в каюту, завалился в гамак и попытался задремать. Все было готово. Оставалось только ждать.
Корабли вынырнули из мелкой пелены дождя за три часа до рассвета. Узкие, хищные корпуса унирем, слегка заскрипев, въехали на песок, и с высоко задранных носов горохом посыпались бойцы, приглушенно звеня оружием и доспехами. Молча сбившись в плотную колонну, бойцы двинулись мимо корабельных сараев, беззвучно прирезав сторожей, большинство из которых беззастенчиво дрыхло, и быстро расстреляв из арбалетов поднявших было крик. Бегом преодолев крутой подъем, отряды рассыпались по городу. Самый многочисленный взобрался на холм, к храму Отца ветров. Достигнув ограды, часть бойцов рассыпалась в цепь, перекрыв подходы к храму и дарохранительнице, а остальные ринулись к дверям. Топоры с булатными лезвиями быстро расправились с высокими дверьми, и, зарубив на ходу пару проснувшихся прислужников, бойцы хлынули внутрь. Первосвященник был застигнут в постели, где коротал ночь с молодой вдовой одного из капитанов, которому в это лето не посчастливилось — его корабль столкнулся с одной из унирем. Услышав шум, первосвященник ошалело вскочил, а когда дверь его спальни пинком распахнулась и на пороге появился воин в шлеме с изображением горного барса, побледнел и сдавленно пробормотал: — Измененный…
Спустя миг он уже валялся на полу, оглушенный ударом рукояти меча в висок, а голая вдовушка, отчаянно визжа, натягивала на свое молодое, но уже дебелое тело шерстяное одеяло. Боец умело скрутил первосвященника, связал полосой ткани, оторванной от одеяла, защищавшего вопившую вдовушку, потом взвалил обмякшее тело на крепкое плечо, сделал знак напарнику и исчез за пологом, закрывавшим дверной проем. Напарник ухмыльнулся, глядя на шевелящееся одеяло, которым перепуганная вдова накрылась с головой, потом опрокинул на пол, покрытый роскошным венетским ковром, масляные светильники и, стянув
Командир остановил отряд в небольшом переулке, дожидаясь, когда подойдут отряды, атаковавшие дальние поместья. И вскоре подошло два, а следом и еще три отряда. В тылу яростно атакующих ситаккцев оказалось почти шесть сотен воинов. Две сотни развернулись в цепь, сдвоили ряды, первая линия опустилась на одно колено. Вторая изготовилась для стрельбы стоя. Звонко хлопнули тетивы арбалетов, затем еще, еще. Каждый стрелок имел по три арбалета — остальные бойцы передали им свои и сейчас, сбив плотный строй и изготовившись к атаке, ждали, пока стрелки разрядят все. И вот выпущена последняя стрела. Бойцы с ревом «Бар-р-р-а-а!» бросились вперед. Они врезались в тыл толпе ситаккцев, мгновенно развалив ее на две половины. В образовавшийся коридор быстро прогнали пленников и освобожденных из рабских бараков корабельных мастеров, которых действительно еще не успели продать. А последними проскочили стрелки, на ходу разряжая в упор снова взведенные арбалеты. Воспользовавшись тем, что ситаккцы были ошеломлены атакой с тыла, бойцы охранения короткой свирепой атакой отбросили их к откосу и быстро откатились к своим кораблям между несколькими пока не подожженными корабельными сараями, в которых не было кораблей. Когда ситаккцы опомнились и бросились вдогон, по ним опять дали залп из баллист. А сараи, заранее облитые земляным маслом, мгновенно вспыхнули ярким пламенем. Суматохи подбавил еще один залп огненными снарядами из катапульт дирем. Вскоре униремы под дружными ударами весел начали сползать с песчаного берега. А прорвавшихся сквозь стену огня ситаккских смельчаков успокаивали редкими, но прицельными выстрелами из арбалетов. Наконец униремы отошли от берега настолько, что добраться до них можно было только вплавь. Пленников, приволокших на своем горбу груз золота и драгоценной утвари из храма и поместий, вытолкали за борт, по пути немного потискав девок и угостив мужиков крепкими ударами на память. Вообще-то можно было их прикончить, но Грон решил оставить людей, которые, спасаясь от позора, будут описывать боевые качества бойцов Корпуса как нечто абсолютно сверхъестественное. Это вкупе со столь ошеломляющими результатами налета должно было навсегда отбить у ситаккцев охоту вставать на пути Корпуса. Униремы развернулись и резво двинулись в открытое море, напоследок несколькими выстрелами из баллист разнеся в щепки десяток лодок, на которых неугомонные ситаккцы пытались добраться до кораблей врага. Отойдя от берега, корабли развернулись и пошли в сторону Нуммора, провожаемые яростными взглядами ситаккцев. Но долго разглядывать корабли у них времени не было. Пока большинство мужчин сбегались к морю, горя желанием вступить в оказавшийся безнадежным бой, в городе разрастался пожар. Пять самых больших поместий и храм Отца ветров уже догорали. А вдоль центральных улиц, по которым проходили отряды бойцов, атаковавшие поместья и храм, разгорались дома, от души политые земляным маслом. Борьба с огнем была затруднена еще и тем, что ближайшие подходы к морю перекрывала стена огня от пылающих корабельных сараев, а таскать воду через оба мыса, прикрывающие бухту, было слишком далеко. Прежде чем посланные с ведрами успели вернуться, все загоревшиеся дома уже полыхали так, что потушить их можно было бы, только окунув в море по самую крышу. Однако еще можно было попытаться сберечь пока не занявшиеся. Люди выстроились в цепочку и начали передавать ведра и лить воду на стены уцелевших домов, чтобы не дать огню переброситься на них.
Огонь стих к полудню. Когда измученные и перемазанные в саже и пепле жители смогли осмотреться, то увидели, что от города осталось не больше трети. Все остальное пространство занимали черные пепелища. А на улицах валялись обгоревшие трупы заживо сгоревших людей, и было их лишь немногим меньше, чем зарубленных. Так Корпус пришел в Ситакку.
Гамгору повезло меньше. За полмили до Сукатты отряд наткнулся на пару галер, по ситаккскому обычаю пережидавших ночь, чтобы после рассвета войти в гавань. Вероятнее всего, те спросонья не сумели ни сосчитать число кораблей, ни понять, что это за корабли, но то, что это не ситаккцы, они все-таки разглядели. И свирепо бросились на абордаж. С ними расправились молниеносно, и все же в городе успели поднять тревогу. Когда отряд Гамгора подошел к гавани, на волнах уже качалось Десяток галер и еще пару дюжин волокли к воде. Все остальные Послушно отворяли ворота корабельных сараев. Кораблей здесь оказалось несколько больше, чем рассчитывал Грон. Гамгор бросил шесть своих дирем в таранную атаку, одновременно начав стрельбу из катапульт зажигательными снарядами. Спущенные галеры удалось потопить все и зажечь еще половину тех, что тащили к воде, и тех, что оставались в сараях. Но сукаттцы выпрыгивали с кораблей и вплавь, а также на лодках, на обломках весел, кусках обшивки бортов плыли к нападавшим кораблям. Гамгор старался не подпускать их арбалетными залпами, но сукаттцы лезли слишком густо, и вскоре на палубах кораблей начали завязываться ожесточенные схватки. Гамгор выпустил последние зажигательные снаряды и дал команду отходить. Они вышли из гавани, но на пяти последних униремах шла сильная рубка, а вдогонку за отрядом устремились почти три десятка галер. Гамгор развернул диремы и атаковал преследовавшие их корабли, потопив самые нахальные. Однако сукаттцы, не обремененные тяжелыми доспехами, как и в гавани, прыгали с разбитых кораблей в воду и, держа в зубах мечи и кинжалы, вплавь добирались до отставших унирем. Когда на судах осталось по горстке бойцов, Гамгор приказал диремам подойти ближе и выставить весла, отсекая наскакивающих сукаттцев частой стрельбой из арбалетов. Оставшиеся в живых бойцы по веслам перебрались на диремы, откуда забросали захваченные униремы горшками с земляным маслом и подожгли их горящими стрелами. После этого отряд прибавил ход и двинулся вдоль побережья в сторону места сбора. Гамгор дважды разворачивал диремы, таранными ударами отправляя на дно наиболее настырных преследователей, и к вечеру сукаттцы, у которых осталось всего пять кораблей, развернулись и ушли в сторону Ситакки. Гамгор не стал их преследовать, решив, что сейчас важнее сохранить корабли. И, чуть уменьшив ход и поставив паруса, чтобы дать отдохнуть измученным людям, продолжил движение к месту сбора.