Смертельный выстрел
Шрифт:
— И ты уверен в этом, Билл?
— Могу побожиться, что это правда, святая правда.
— Но где же доказательство?
— Доказательство? Я почти видел все собственными глазами, а то, что не видел, слышал собственными ушами.
— Господи! Расскажи мне, Билл, что ты видел и слышал.
Через десять минут Саймон Вудлей знал все, чему был свидетелем охотник за енотами.
Вудлей не удивился услышанному; негр только подтвердил тот вывод, к которому он давно уже пришел. Поэтому он только спросил:
— Когда твой господин убегал,
— Вот оно. — И негр подал письмо, в котором находилась и фотография.
— Хорошо, Билл! Я полагаю, что это послужит выяснению правды. Чего ты еще хочешь?
— Боже мой, масса Вудлей, вы сами знаете и мне нет надобности говорить об этом. Если бы старый Ефраим Дарк знал, где я был и что делал, жизнь Синего-Билла не стоила бы енотовой шкуры, не стоила бы шелухи пшеничного зерна. Меня секли бы день и ночь, пока не засекли бы до смерти — это верно.
— Ты прав, — сказал Вудлей, подумав. — Да, тебе пришлось бы плохо, если б узнали. Хорошо, Билл, это останется между нами, даю тебе слово. Показание твое не будет представлено в суд, и ты не будешь назван, не бойся. Нам теперь не нужно другого доказательства. Я думаю, не найдется адвоката, который взглянул бы на дело с другой точки зрения. Ступай спокойно домой, я позабочусь, чтобы тебя не трогали.
После этого торжественного обещания охотник за медведями и оленями расстался с охотником за енотами, пожав ему на прощание руку, и негр без тревоги отправился к своему семейству.
Глава XXIV. УБЕДИТЕЛЬНЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
Присяжные с нетерпением ожидали возвращения старшины, так как перед его уходом они готовы были произнести приговор, а равно и определить способ приведения этого приговора в исполнение.
Они поочередно ходили в комнату умершей и молча смотрели на труп, бледное лицо которого, обращенное к ним, словно требовало правосудия и мщения. Каждый уходивший шептал или громко произносил клятву, что возмездие неминуемо.
Им не было надобности знать то, что держал Саймон Вудлей в запасе, чтобы заставить их действовать немедленно.
Они уже были достаточно осведомлены. Ярость постепенно овладела ими и достигла почти высшей точки.
Однако они сохранили еще спокойствие, чтобы терпеливо выслушать Вудлея. Они догадались, что его вызвали по какому-нибудь обстоятельству, имевшему отношение к общему делу.
Ведь никто в эту минуту не осмелился бы прервать их совещание чем-нибудь посторонним? Хотя ни один из них не узнал голоса Билла, искусно подделанного, однако они поняли, что это был негр и что охотник получил какую-то информацию, способную пролить новый свет на все дело. Они обступили его с вопросами и потом внимательно выслушали. Вудлей передал им, что узнал, умолчав, однако, о рассказчике, чтобы как-нибудь не скомпрометировать честного негра, который рисковал жизнью ради истины. Изложив все подробности, сообщенные ему охотником за енотами, он добавил, что последний передал ему и письмо,
— Вот это письмо, — сказал он, — и, конечно, оно, может быть, в состоянии осветить это дело, которое кажется мне и без того довольно ясным.
Дюжина голосов закричала:
— Нам не надо знать больше! Чарльз Кленси убит, а Дик Дарк его убийца.
Но не необходимость в уликах, а просто любопытство пересилило: прозвучали требования прочесть письмо, которое держал в своих руках Вудлей. Хотя содержание письма могло и не иметь отношения к делу, однако почему бы и не познакомиться с ним.
— Прочтите его, Генри Спенсер, вы человек ученый, — сказал Вудлей, подавая письмо школьному учителю колонии.
Спенсер взял письмо, подошел к навесу, куда принесли лампу, и, приблизясь к свету, прочел сперва адрес, написанный женской рукой «Чарльзу Кленси»…
— Чарльзу Кленси! — закричали двадцать голосов удивленно.
— И это письмо выронил Дик Дарк? — спросил кто-то.
— Да, — сказал Вудлей, к которому обращен был этот вопрос. — Терпение! Не перебивайте, господа.
Воцарилось молчание.
Но когда вместе с письмом была вынута фотография Елены Армстронг и — всеми узнана, послышались новые возгласы удивления.
Внизу портрета прочли надпись:
«Елена Армстронг — тому, кого она любит».
Письмо было адресовано Чарльзу Кленси, следовательно, ему также предназначалась и фотографическая карточка. Дело шло о любви между мисс Армстронг и умерщвленным молодым человеком. Для всех это было открытие, столь же удивительное, как и знаменательное.
— Продолжайте, Спенсер, прочтите письмо! — закричал нетерпеливый голос.
— Да, прочтите письмо, мы теперь напали на правильный след, — прибавил другой голос.
Школьный учитель развернул листок бумаги и прочел его содержание, известное уже нашим читателям.
— Это письмо найдено у Дика Дарка? — спросил кто-то из толпы, немедленно по прочтении и после признания всеми подписи.
— Он уронил его, — ответил Вудлей, — следовательно, можно сказать, что оно найдено у него.
— Вы уверены в этом, Саймон Вудлей?
— Нельзя быть уверенным в том, чего не видел. А я не видел этого собственными глазами, но имею самые твердые доказательства и готов предъявить их.
— Слушайте, господа, — воскликнул один из самых нетерпеливых, — я не говорю ни о молодой особе, которая писала это письмо, ни о том, к кому оно адресовано. Ни письмо, ни портрет не были необходимы для убеждения нас в том, что мы уже знаем, а именно, что Дарк убил Чарльза Кленси.
В толпе произошло движение.
Все собравшиеся разражались угрозами и осматривали свои ружья. Затем бросились к лошадям, привязанным вдоль ограды. Через десять минут все были на дороге к городу, где молодой Дарк сидел в тюрьме. Они составили отряд, если и неправильный по своему строю, то, по крайней мере, грозный по своему виду.