Смерти героев (сборник)
Шрифт:
От стихотворцев нам известно
Про прошлое во всей красе,
Про Гектора и Ахиллеса
И как хитёр был Одиссей.
Как Александр в пархатом шлеме
Всходил на мрачный Гиндукуш,
И вот опять настало время
Что не до обиванья груш.
Пусть лысоватый, близорукий
И плоскостопый ты, поэт,
Но ты слагать умеешь звуки,
Ну, так слагай. Исхода нет.
Разнообразные калибры
Имеются
Веди же в бой свои верлибры,
А также регулярный стих.
Перебирая пальцем струны,
Не пой про пошлую луну,
Стань Алконостом, Гамаюном,
Воспой гибридную войну.
Пусть ты сидишь на мягком стуле,
А не в окопе, не забудь,
Что твоё слово тоже пуля,
Летящая «укропу» в грудь.
Слова, звучащие в эфире,
Порою посильней свинца.
Давай бряцай на грозной лире,
Вселяя мужество в сердца.
И мы ещё дойдём до Ганга,
Где утвердим свои идеи,
И не допустим пропаганду,
Которую разводят геи.
И мы взойдём на Фудзияму,
И мы разрушим Солт-Лейк-Сити,
Чтобы остановить рекламу
Их неестественных соитий.
Поэт, стой твёрдо, словно репер [1] ,
Среди реальности свирепой,
В твоих руках духовный степлер,
Вбивай духовные им скрепы!
1
Репер в данном случае не исполнитель музыки реп, а конструкция, фиксирующая реперную точку, т. е. точку координаты которой и высота над уровнем моря известны и внесены в каталог. – Примеч. авт.
Приказ по армии искусств № 2
Проходит время остряков
Под взрывов грохот.
Убит Немцов, ушёл Капков,
Прощай, эпоха!
Что ж, доедайте, чудаки,
Свои митболы,
Нужны отныне Здрилюки
И Мотороллы.
Допей с вай-фаем в кабаке
Последний смузи,
Всплывёшь весною на реке
В двухсотом грузе.
Недаром воевали деды,
Давно пора
Сменить твои цветные кеды
На гриндера.
Ты больше не бери пример
С Пусси Риота,
Смотри на мир через прицел
Гранатомета.
Забудь про член у ФСБ,
Молебен-панк,
Учись-ка строевой ходьбе
Мотать портянк.
Держи в порядке вещмешок,
Противогаз,
А не придумывай стишок
«Я встретил вас…»…
Творец сейчас не лесбиянк,
Анакреонт,
Творец сейчас
И самолёт.
Вот возле храма в честь побед
Над басурманом
Отправил автор на тот свет
Борца с Кораном.
Какой глубокий месседж скрыт
В злодейской акции,
Какой контекст, какой конфликт
Интерпретаций.
Но ты, художник, твёрдо верь
В концы, начала.
Смелее за родную дверь,
Прочь от причала.
Смени на автомат карандаш,
И, как Пикассо,
Ты вдруг нетленное создашь
В степях Донбасса.
Центон – не центон, стансы – не стансы…
Поэт, питомец Аполлона,
Слагай стихи и песни пой,
Чтобы глазница Саурона
Не загорелась над Москвой.
Идёт по самому по лезвию
У нас здесь Русская Весна,
Пройдя меж пьяными и трезвыми,
Она садится у окна.
Здесь зубы стиснуты до хруста,
Здесь не кончается борьба,
Здесь всё смешалось – жизнь, искусство,
И кровь, и слёзы, и судьба.
Мы сих великих зрелищ зрители
В минуту бури роковой.
Чем напугать нас тут хотите вы?
Пропавшей гречневой крупой?
Ведь мы Леонтьева и Тютчева
Единородные сыны,
И нам натуры ваши сучие
До очевидности ясны.
Пугаете? А нам не страшно.
Мы не Профессор Лебединский
И мы вам не «говняшка-рашка»,
Как выразился В. Мединский.
Вы взять хотели нас на понт
И истощить войной торговой,
А вот на настоящий фронт
Вы выйти против нас готовы?
Какие курсы у валют,
Какие, к дьяволу, налоги,
Когда воздушные тревоги
Над городами запоют?
Мы всех возьмём в ладью Харона,
Когда придёт последний бой,
Но больше око Саурона
Не загорится над Москвой!
Разоружение
(Исповедальная лирика)
Не член писателей Союза,
Грущу в буфете ЦДЛ.
Моя потасканная муза
Давно осталась не у дел.
И, глядя на родные лица,
Я осознал всем существом,
Что мне пора разоружиться
Перед народным большинством.
Народ мой гневно возмутился
Сюжетами из новостей
И дружно, как один, сплотился
Вокруг решительных властей.
Профессора и генералы,
Чеченцы, бабы, казаки,
Евреи с гостелеканалов
И в мрачных тюрьмах леваки…