Смерти нет
Шрифт:
— Тогда это... Мы пойдем к тем двум, а вы тут. Все в общую кучу. А потом разделим.
Согласились. Уфимцы пошли к двум последним грузовикам. Кишку, О-о и Гондураса Костя отправил осматривать КрАЗ, а сам с Шурупом и девчонками занялся КамАЗом.
Шуруп пулей взлетел в кузов.
— Ух ты! — возопил он фальцетом. — Слышь, Гром, тут консервы! Сгущенка!! Ну, обожремся!.. И салагам хватит!
Он не понимал еще, что им до «салаг» теперь идти и не дойдешь.
Ты откуда про сгущенку знаешь, шкет?! —
— Очкарик рассказывал! — хвастливо объявил малец. — Штука — супер!
— Ладно, супер... — Костя оглянулся. — Девчонки, давайте-ка две крепкие доски найдите, по ним сгрузим. Ящики тяжелые.
«Золотого правила механики» он не знал, но своим умом до него допер.
Гулька с Тумбочкой были девчонки расторопные, они мигом нашли доски, приладили их к заднему борту. Шуруп с натугой начал толкать к доскам ящики.
— Т-тяжелые, блин!..
— Дай помогу. — Конопатая вскарабкалась наверх.
— Живее, живее, — торопил Костя.
— Взяли! — бодро скомандовал Шуруп, но Гулька почему-то не откликнулась на этот призыв. Она выпрямилась и застыла.
Шуруп удивился:
— Ну че встала, кастрюля?
— Тише ты! — отмахнулась та.
— Да чего такое?!
— Ты что, мелочь, не слышишь? Там кто-то шевелится!
Костя соображал быстро, как ЭВМ. Молнией мысль его промчалась по трем пунктам:
1. А вдруг там гоблин?!
2. Если б он там был, давно бы снес всех нас!
3. Значит, не гоблин.
Но не успел Костя и рта раскрыть, как Конопатая уже ринулась в глубь крытого кузова. Вот оттуда-то и раздался ее вопль:
— Эй! Сюда! Здесь человек! Живой!..
По ящикам, спотыкаясь, ринулся следом Шуруп, ломанулись в кузов и Костя с Бешеной. Костин автомат зацепился за что-то, сам Костя чуть не упал, чертыхнулся, схватился за ящики.
Девчонки и Шуруп толкались, мешали друг другу.
— Да погодите вы! — гаркнула Гулька. — Не лезьте! Его тут мешками завалило.
Там, дальше, были мешки с крупой.
— Что у вас?! Что там?.. — послышались снаружи встревоженные голоса.
Но им не ответили — не до того было.
— Сейчас, сейчас... — бормотала Конопатая. — А, у него рот заклеен!
Раздался краткий трескучий звук. И сразу хриплый голос:
— Руки развяжите. Затекли.
— Дай помогу! — рыпнулся Костя.
— Мешок развяжи, — велела Гулька.
— Да что там у вас?! — В кузов полезли любопытные.
— Человек, — как-то торжественно ответила Бешеная.
— Как! Чего?! Откуда?.. — Но вездесущий Гром мигом пресек бестолковщину:
— Тихо!.. Не толпитесь
Народ полез обратно. А голос из потемок, уже не хриплый, а звонко-мальчишеский, произнес:
— Спасибо! Я сейчас. В самом деле затекло... Разотру.
Тут и начальство подоспело, Бабай с Даней.
— Зачем они его везли, как думаешь? — вполголоса спросил Бабай.
Даня пожал плечами:
— Черт их знает. Чужая душа — потемки, а уж гоблинская... или что там у них вместо души.
— Смрад у них там, больше ничего. — Бабай сплюнул зло. — Ну не сожрать же они его хотели?
— Ну, это вряд ли. Хотели бы — сожрали. Тут другое что-то... Кстати, Очкарик ваш был совершенно прав. У них есть высшие ранги.
— Маги?
— Они.
— Ты их сам видел?
— Видел. И мочил тоже, друг. Много еще чего у них есть. Здесь их верховное правительство проживает. Каганат Раш, неужто не слыхал?
— Не-а.
— Ну и что там наш освобожденный пленник?
— Идет! — радостно крикнул Шуруп.
— Иду, — подтвердил спасенный, ступил на край борта и ловко спрыгнул. — Спасибо, парни!
— И девчонки, — ввернул Костя.
— И девчонки тоже. — Парень рассмеялся, и засмеялись все.
Даня с удовольствием разглядывал юношу. Всегда приятно смотреть на человека, которого ты спас.
А тот отряхивался, сбивал с рукавов и бортов куртки всякий мусор так беззаботно, словно бы не из лап погибели вырвали его только что.
— Силен ты брат, — заметил ему Даня.
— Чем же? — Паренек вскинул ярко-голубые глаза.
Он был совершенный блондин, волосы густые, вьющиеся, — правда, грязные, видно, что очень давно не мыл. Сам невысок и щупловат. Черты лица правильные, чуть мелковатые. Как-то сразу он располагал к себе — Даня это почувствовал, а он в таких делах не ошибался.
— Да тем, что на волосок от смерти был — а хоть бы хны. Другой бы на ногах не стоял.
— Э! — с великолепной небрежностью отмахнулся белокурый. — Что такое смерть? Пока мы живем, ее нет, а пришла она — нас уже нет. Вот и все!
Этой фразой он заставил остолбенеть всех, даже Шурупа. Такое никому прежде не приходило в голову.
Даня стряхнул столбняк первым.
— Силе-он... — повторил он с изумлением. — Ловко придумано!
— Ну, это не я, — заскромничал белокурый. — Это Эпикур придумал.
— Кто такой?
— Философ древний.
Бабай смотрел на паренька с симпатией — здорово напомнил ему он Очкарика, хотя внешне сходства никакого. Напомнил, и все тут... Однако, несмотря на сантименты, командир уфимцев головы не потерял.