Смерти нет
Шрифт:
С некоторых пор у Марго появилось ощущение, что за ней следят. Куда бы она ни шла, одна или с кем-то, все время в спину ей смотрели невидимые глаза. Она физически чувствовала этот пристальный взгляд на своих лопатках, ускоряла шаги, внезапно останавливалась, оборачивалась, но так и не смогла никого заметить. Она сворачивала в подворотни, в проходные дворы, меняла маршруты, но избавиться от неприятного ощущения не могла. Даже дома, за задернутыми занавесками она не чувствовала себя в безопасности. Смутное чувство угрозы стало ее вечным спутником. Казалось, этот таинственный взгляд проникает даже через плотную ткань гардин. Марго
— Все твоя премьера. Попей валерьяночки, и пройдет.
Но об этом не могло быть и речи. С запахом валерьянки оживала тень Софьи Карловны, туманный город на воде, и все, что с ним было связано.
До показа оставались считанные дни. Уже готовили зал в гостинице «Метрополь», ожидались важные гости из правительства, пресса, художники. Еще бы, первый показ новой пролетарской моды.
Варвара ходила вся наэлектризованная, только что искры не сыпались, и это ее состояние передавалось окружающим. Все дергались, суетились, метались бестолково. Все валилось из рук, вдруг оказывалось, что что-то не готово или требует срочной переделки.
Марго приходила домой вся выпотрошенная и на все расспросы Володи отвечала уклончиво, мол, сам все увидишь.
Наконец великий день настал. Народу пришло видимо-невидимо, гораздо больше, чем мог вместить зал. Все стулья давно уже были заняты приглашенными, прочие топтались у стен и облепляли подоконники.
Марго гримировалась в одной комнате с Ириной. Ей предстояло выйти последней, как завершающий аккорд. Ирина болтала без умолку. Она уже успела сбегать и обозреть в щелочку зал и теперь рассказывала Марго, кто пришел на показ. Выходило, что сегодня здесь собрался весь московский «бомонд», изрядно приправленный партийными бонзами и безликими типчиками в форме и в штатском, похожими друг на друга, как однояйцевые близнецы.
— И откуда они только берутся, ума не приложу. Может быть, их в лаборатории какой-нибудь штампуют. Пока все идет отлично. Рабочие модели прошли на ура. Ты бы видела, как они вышагивали в своей спецодежде с гаечными ключами наперевес. Полный фурор. Варвара сияет.
Марго все пыталась поймать ускользающее настроение, но ей это никак не удавалось. Ирина все журчала и журчала, пока ее не позвали в зал. Она поправила на себе просторное платье в узкую и широкую полоску, по прихоти автора причудливо разбегавшуюся в разные стороны, как лучики солнца, кинула через плечо последний взгляд в зеркало и выпорхнула из комнаты.
Марго присела перед зеркалом и всмотрелась в свое отражение. Волнуется ли она? Бесспорно. Нелегкая ей предстоит задача — выйти на публику, самую многочисленную, пеструю и взыскательную в ее жизни, и за считанные секунды создать законченный образ, показать совершенно новый стиль и доказать его право на существование Она знала, что Варвара придает особое значение именно ее модели как новой концепции современной моды. Они обе провели долгие часы за ее разработкой и обкаткой. Марго даже предложила некоторые свои элементы, которые, к ее удивлению, были приняты Варварой. Так что она как бы была и соавтором.
— Маргарита, ваш выход.
Девушка-распорядитель просунула в дверь кудрявую головку и задорно ей подмигнула. Неведомый доселе трепет охватил Марго. Вот он, момент истины.
Она прошла по коридору, миновала несколько поворотов и очутилась у входа
— И наконец, наша последняя модель, — услышала она голос Варвары, уверенно перекрывающий шумок в зале. — До сих пор считалось, что женщине в одежде позволено почти все. — Она сделала заметный упор на слове «почти». — Но только женщина новой России может презреть последние запреты и стать истинно свободной. Предлагаем вам вечерний костюм.
Марго вступила в зал и замерла у входа. Очень хотелось скорее пробежать по проходу и закончить поскорее эту пытку, но она держала паузу, как ее учила Варвара. В зале мгновенно воцарилась мертвая тишина, все взгляды устремились на нее. Страха как не бывало. Наэлектризованная атмосфера зала передалась ей, и это электричество бодрящими волнами перекатывалось сейчас в ней, будя каждую клеточку ее тела. Она стояла перед сотнями пар глаз в элегантнейшем черном костюме с широкими брюками, белоснежной рубашке с крахмальным жабо, оттененным крохотной черной бабочкой, и ярко-желтом жилете с черным абстрактным рисунком. Ансамбль довершали черная щегольская шляпа мужского фасона и тонкая трость с серебряным набалдашником.
Скользящим шагом, поигрывая тростью, Марго пошла по проходу. Зал потрясенно молчал. Где-то в середине она неуловимым движением сбросила пиджак и, перекинув его через плечо, продолжила путь. Она не успела дойти до конца прохода, как зал взорвался криками. Девятый вал, цунами, внезапно вздыбившиеся из тихих вод, обрушились на Марго. Одни кричали «Браво!», другие вопили «Позор! Долой!», улюлюкали, аплодировали, топали ногами, свистели. Вспышки фотоаппаратов слепили глаза.
Она шла сквозь плотную пелену восторга и ненависти, невозмутимая снаружи и смятенная внутри, не понимая толком, что происходит. У выхода она остановилась в позе, исполненной невыразимого изящества и женственности, и бросила через плечо победный взгляд на бушующий зал. Но она вовсе не чувствовала себя победительницей, она вообще ничего не чувствовала. Только сердце тяжелым молотом колотилось где-то в горле.
В мастерской царила атмосфера всеобщего уныния. Марго сразу почувствовала это, как только вошла. Никто не перебрасывался шуточками, как обычно, тихий, инертный шелест разговора оплетал просторную комнату липкой паутиной. Впечатление было такое, будто она пришла на похороны. .
Варвара сидела за столом серее серого. Из-за объемистой кипы газет виднелось только ее лицо, поникшее и будто надломившееся.
— А-а, вот и нарушительница спокойствия, — протянула она и посмотрела так, будто именно Марго была виновата в разыгравшемся скандале.
Марго уселась напротив. Накануне они с Володей и всей компанией здорово напраздновались шампанским, разошлись под утро, поэтому выспаться толком не удалось. Голова немилосердно болела, во рту пересохло, в глаза будто песка насыпали. Короче, паршиво она себя чувствовала, совсем не в форме для споров и разговоров.
— Что скажешь?
Марго неопределенно пожала плечами. Это был максимум того, что она могла на настоящий момент изобразить. Желудок выделывал умопомрачительные кульбиты, словно хотел выпрыгнуть и заскакать по столу, как лягушка. Ей стоило гигантских усилий удержать его на подобающем месте.