Смертная гильза
Шрифт:
Тогда все, кроме меня, в проигрыше. Меня наши потрошат пару месяцев, но я чист. Я передал деньги, живого Рабиновича хотел отдать в руки сурового, но справедливого российского правосудия. Не получилось. Миль пардон. Хотели как лучше, но не вышло, вернее получилось как всегда.
Думай, Леша, думай. Анализируй. Работай. Работай. Ты всегда гордился своими мозгами. Думай, работай. Без импровизации здесь не обойтись. Но нужно подготовиться. Желательно найти труп. Где же его взять.
Вариант первый — стащить в морге.
Вариант второй — организовать труп, то есть
И третий вариант. Можно показать всем и вся смерть Рабиновича. Чтобы все видели, как погиб Рабинович. Геройской смертью пал от подлых бандитов, или же от тех же самых контрразведчиков. Но так, чтобы трупа не было. Думай, Леша, думай. Работай! Видишь, когда не пьешь и выспался — какие умные мысли тебе в голову приходят. Умница, да и только.
Обычно, когда я рассуждаю, я черчу графические схемы, но нет гарантии, что мне не засунули в купе оптического «жука», и поэтому, как бы мне ни хотелось порисовать квадратики и кружочки со стрелочками, придется потерпеть. Это может дорогого стоить. Тоже мне, Шишкин нашелся! Потерпим.
План понемногу складывался в голове, но было много неизвестного, очень много. Много «если»…
Город для меня чужой. Никого я не знаю. Ни из правоохранительных органов, ни из криминальных структур. Можно рассчитывать лишь на собственные силы. Сорвется — в тюрьму не пойду! Лучше руки на себя наложить. Что же дальше? Что дальше?
Попутно обдумывал и положение Рабиновича. Не был Андрей никаким «гуманитарием». И миссия у него одна — Чечня. Слава богу, что хоть в другой регион России он не сунулся. Как бы мне ни нравилась моя бывшая контора, но страну свою я любил.
Сопоставляя полученную информацию с собственными выводами, я пришел к мысли, что скорее всего Тагор и его бригада собирались работать по своим арабам — террористам. По информации, много этих «посланцев Бога» осело в Чечне. По официальным каналам их бы никто не пропустил для проведения спецоперации.
Есть хорошая старая поговорка: «Есть разведки дружественных стран, но нет двух дружественных разведок». Это аксиома, принятая во всем мире. Но, видать, игра стоила свеч, если Моссад пошел ва-банк. И сейчас они пытаются достойно закончить эту игру. Моими руками закончить.
Когда на Мюнхенской Олимпиаде арабами была убита практически вся делегация Израиля, Моссад почти всех отловил и прикончил всю террористическую группировку. При этом не считались особо, в какой стране это происходит. Здесь события повторялись. Государство посылает свою группу под хилым прикрытием за головой какого-нибудь знаменитого террориста. Вывести его из России практически невозможно. Значит — акция возмездия, устрашения, попутно разведсбор, разведдопрос. И самое забавное, что Израиль не
Если бы я, не дай бог, конечно, попал к духам в руки, то сомневаюсь, что за меня заплатили бы миллион долларов.
Зачисли бы в списки пропавших без вести, после подтверждения моей смерти — прощальный залп над могилой. Коллеги, смахивая слезы, пили бы водку и клялись отомстить за меня.
Потом, вопреки приказу, разгромили бы какую-нибудь банду. Сейчас они сами устроили на меня охоту. И банду из-за меня они громить уже не будут. Могут с большой радостью засадить на много лет в тюрьму. Или могут всадить несколько пуль «при попытке к бегству».
Рабиновичу повезло с коллегами. Но опять же, до конца они не искренни. Могли бы организовать миссию спасения. Выходил же на Красный Крест, связывался с ним, хотя и не входит Израиль в эту организацию. А был ли Красный Крест? Может очередная «миссия Моссада»? Только без права вмешиваться. Лишь фиксация и связь с узником? От этих всего можно ждать.
М-да! Андрея мне тоже стало жаль. Он такой же заложник ситуации. У меня есть возможность рвануть в сторону с миллионом долларов в чемодане, Израиль найдет еще миллион для выкупа своего ценного сотрудника.
Но вот будет ли запас времени и возможности у Андрея? Вот в чем вопрос. Значит, у Андрея я единственная возможность на спасение. И при этом спасти его нужно так, чтобы не он попал в руки моих коллег по бывшей конторе.
Оставшуюся дорогу я ломал голову, но ничего нового не придумал. Незнание и неопределенность меня бесили, пугали. Я — дичь, я — дичь! Не хочу быть дичью! Хочу быть хищником!
За три часа до прибытия поезда в купе постучали — вошли гориллы-охранники. Вид у них был помятый, уставший. Приложили палец к губам и поманили пальцем. Мы зашли в их купе.
— У тебя «жучки», — шепотом и хором сказали они.
— Удивили. Я знаю, и пару обнаружил и уничтожил. Могли бы раньше предупредить, умники, — я фыркнул.
— У нас задача одна — доставить деньги до Моздока, а остальное — не наша забота, — пробормотали они.
— Охраннички, мать вашу! Давайте деньги. Мне их еще пристроить надо.
Они передали спортивную сумку. Я прикинул в руке. Нехило. Тяжелая. Спортсмены, глядя на мои упражнения, сообщили:
— Около пятнадцати килограмм. Почти пуд денег. Будешь проверять?
— Конечно!
Я расстегнул сумку. Там ровными рядами были уложены пачки денег. Тут же вспомнился детский анекдот. Так вот ты какой, северный олень! Так вот ты какой, миллион долларов! Красив, нечего сказать! Из-за жары в вагоне от сумки сразу пошел запах новых денег. Самый приятный запах. Запах новых денег и новой машины. Так пахнет миллион. По сравнению с десятью-двадцатью тысячами долларов — так, пшик. А густой запах миллиона кружил голову. К нему не надо принюхиваться. Он сам шибал в нос, уносил далеко-далеко, за синие моря и все океаны. Поднимал над Землей, а я смотрел сверху вниз. И все снизу вверх на меня — и у них капала слюна от зависти! И плевать мне на весь мир с высоты в один миллион долларов.