Смертноземельская война
Шрифт:
— Но как такую красоту без подчинения сил сделать? — Бокк держал вторую сотенную купюру и пытался проникнуть в неё взглядом силы, чего у него совсем не получалось.
— Алхимия! — торжествующим голосом заявил им я.
Мастера посмотрели на меня как на полоумного, однако против существования материальных артефактов, полностью соответствующих всем заявленным критериям, сложновато возразить, особенно держа их в своих руках. Потому вскоре стали помогать мне в работе по воссозданию их на местном технологическом уровне.
Для производства бумажных денег пришлось всё создавать с нуля. Однако принципиальный момент, повторить который смогут только такие же пришельцы как я. В качестве исходного сырья подходили только самые простые ткани, в которых почти не присутствовало магических следов. Такая ткань имелась в большом количестве на наших складах, и использовалась для пошива мешков и самой грубой одежды бедняков. Только ткань оказалась серо-желтого цвета, и её требовалось сначала хорошенько отбелить и измельчить, причём,
Эпопея с бумажными деньгами в итоге растянулась на целую неделю. Слишком много проблем пришлось решить в процессе их создания. Не обошлось без эксцессов: пару раз, чуть не потравив народ своей ядовитой химией, приказал построить отдельную двухэтажную мастерскую из камня. С хорошей вентиляцией, принудительными вытяжками и полным комплексом мер обеспечения безопасности. Кто хорошо понимает химию, легко догадается о том, какие интересные компоненты идут для производства фталоцианиновых пигментов, и всем расскажет, стоит ли их нюхать. А ведь там хватало не только этой гадости. И всё же, работая почти круглосуточно с небольшими перерывами на еду и совершенно обязательное посещение женщин, постепенно довёл техпроцесс получения стойких красителей восьми цветов и подготовил комплект типографского оборудования для глубокой цветной печати. Качественную бумагу с водяными знаками к тому времени тоже получили, долго провозившись с измельчением сырья и фильтрующими решетками, если и уступающую денежной основе из нашего мира, то ненамного. Работы многим досталось. Мастерам, занимавшимся станками, слугам, искавшим по всему городу и ближайшим окрестностям минералы и компоненты для моей химии, 'девам престижа', рисовавшим гравюры и изображения для купюр, 'постельным служанкам', регулярно восстанавливающим нервы мужикам после очередных ожесточённых споров со мной о том, как нужно что-то делать. Много экспериментов окончилось неудачей, первые экземпляры купюр пришлось стыдливо жечь, дабы не оставлять грязных пятен на собственной репутации. И, тем не менее, через неделю первые партии бумажных денег, вполне удовлетворивших меня и оказавшуюся весьма придирчивой Марину, пошли в оборот. Они заметно уступали современным деньгам нашего мира, но для этого открывали новую страницу технологий. Ни капли магии при очень стойкой защите. Серийные номера, метки, видимые только в ультрафиолете и другие методы проверки подлинности. Местным фальшивомонетчикам теперь обеспечено хорошее развлечение на ближайшие десятилетия.
На купюрах изображался мой крупный портрет в обрамлении листьев дерева-стража, а вот на водяном знаке все желающие могли рассмотреть Ведьму Марину в полном боевом облачении с луком в руке и распущенными волосами. Предлагал и ей свой портрет разместить на некоторых номиналах, но она категорически отказалась без объяснения причин, еле-еле уговорил оставить свой образ для водяных знаков. Купюры назывались рублями в местной транскрипции, и делились следующим образом: сто рублей, двадцать пять, десять, три и один. Дальше шли оригинальные бумажные 'копейки' небольшого размера, но с полным набором защитных признаков, и изображенным на них воином-мотоциклистом, вооруженным длинным копьём. Хотелось поратовать за технический прогресс, хотя, стило признать — лошади весьма красивые животные. Номиналы мелочи — пятьдесят копеек,
К своим большим достижениям я отнёс заключённый договор с авторитетом Палом, заведовавшим городскими борделями, которые в итоге тоже стали принимать наши рубли. Сначала он категорически не желал разговаривать со мной, кого-то явно опасаясь, но затем его посетила по моей просьбе жрица Аэль, и он согласился принять гостя.
— Не сильно приятно вести с тобой дела, авторитет Вит, — не самым ласковым образом принял меня бордельный авторитет.
Он оказался таким забавным подвижным толстячком невысокого роста, старательно изображавшим неуклюжесть. Однако мой глаз сразу отметил исключительную выверенность некоторых движений, великолепную координацию и хорошую физическую форму, несмотря на некоторую округлость фигуры, придаваемую специально подобранной одеждой. По рукам тоже нельзя было сказать о его показном сибаритстве, крепкие мозоли наглядно показывали, сколько времени он держит в руках мечи. Пал являлся хорошим воином и постоянно тренировался. Но сейчас пытался всё это старательно скрыть, по крайней мере, от меня.
— Чем я так не угодил тебе? — напоказ удивился его словам, оставаясь внутри полностью спокоен. — Мы же прежде даже не пересекались.
— Кто с тобой пересекается, обычно многое теряет, если не всё! — заявил он, пряча свои руки под столом, за который мы присели. — Ты поедаешь всех, с кем только сталкиваешься, авторитет Вит.
— Я поедаю исключительно хищников, которые сами на меня открывали свои зубастые пасти, — сразу догадался, к чему он клонит. — С теми, кто со мной полюбовно договаривается, гораздо приятнее долгое время разделять совместную прибыль.
— А хочешь, продам тебе всё своё дело? — неожиданно спросил он, ненадолго задумавшись и пристально взглянув на меня. — Недорого отдам, всего за тысячу монет, но при условии, что ты заберёшь абсолютно всё с непременным обязательством сохранить.
Предложение вышло неожиданным, и к такому повороту я оказался совершенно не готов. С одной стороны — весьма заманчиво подгрести под себя практически единственную в городе 'сферу развлечений', но с другой — чувствовалась явная подстава. Да и не хотелось мне местными публичными домами заведовать, как-то до такого ещё не созрел.
— Решил на ту сторону 'Чёрного Перевала' свалить? — несмотря на свои мысли, спросил совсем о другом.
— Нет, — авторитет Пал как-то немного странно посмотрел в мою сторону, явно решаясь говорить или нет. — С той стороны скучно и нечего делать, тут в леса за пропавшим добром хочу ходить!
— Ты разве искатель? — сумел он меня серьёзно удивить, так как последняя его фраза явно не была шуткой.
— Когда-то именно им и был, так же, как и ты, — в его взгляде собралось вдруг столько укоризны, мне аж стало немного неловко.
— Хочешь сказать — тебя в авторитеты насильно утянули? — справившись со своей неловкостью, вернул ему трудный мяч обратно.
— Почти, — Пал заметно погрустнел, что-то про себя вспоминая. — Когда-то хотел помогать людям, в первую очередь женщинам, которые вынуждены каждый день… — тут он надолго замолчал, а его лицо закаменело.
— … И ты решил убить авторитета, заведовавшего городскими борделями, дабы дать обитавшим там женщинам свободу, — договорил за него, когда пауза слишком затянулась. — А когда у тебя получилось — пришлось занять его место, иначе последствия для тех же женщин стали бы ещё хуже.
Судя по налившемуся кровью лицу собеседника — угадал.
— Рассказывай, в чём подвох твоего дела, раз ты собирался его задёшево уступать, — своим вопросом я не позволил его кипящему внутреннему напряжению взорваться самым непредсказуемым образом.
— Сейчас сам увидишь… — авторитет встал и вышел из гостиной, где принимал меня, вскоре вернувшись вместе с тремя женщинами.
Внешне те выглядели совсем молодо, лет по восемнадцать-двадцать, весьма миловидные лица и очень достойные фигуры, на которые приятно смотреть, а за кое-что хочется даже подержаться. Но стоило окинуть их взглядом силы, захотелось грязно выругаться. Жизненная сила внутри них искорежилась самым жутким образом, едва образовавшиеся каналы перекрутились друг с другом, видны какие-то обрывки и непонятные образования. Хотя самой жизненной силы при этом оказалось много, на чём явно и держалась их хорошая внешность.