Смертный страж. Тетралогия
Шрифт:
Тут он поймал взгляд Жульена Форса, в котором сквозило, мягко выражаясь, некоторое недоумение, и торопливо поправился:
— Она просто не видела всех! Видела только одну из Гекат…
— Ау-у-у, капитан, ты меня слышишь? — внезапно ожил наушник. — Полчаса прошло.
— Еремей Варнак? — поднял к уху гарнитуру рации Форс. — Недолго тебе осталось бегать!
— Никак у нашего друга Кристофера прорезалась память? — весело хмыкнул наушник. — Тогда вот ему от меня большой привет!
Леший прислонил автоматы к деревьям так, чтобы лучи фонарей скрестились над просекой, раскрутил на тонком тросе свинцовую полукилограммовую гирьку и отпустил. Вытягивая за собой сверкающую нить, груз по правильной
Свет на базе «Ни пуха, ни пера» дважды моргнул и погас.
— Кажется, опять отключился пакетник, — сказала девушка.
— Да нет, это явно не он, — прозорливо предположил Форс.
— Капита-ан! — позвала рация. — Капитан, полчаса прошло.
— Альфа-джет, — отдал Форс условленный приказ переключения на резервный канал, сдвинул винт регулировки и потребовал: — Капрал, доложите.
— Еще четыре комнаты. Через четверть часа закончим. В темноте очень неудобно, капитан.
— Архипов, Шафтер, заберите из фургона генератор, канистру с топливом и прожектора.
— Есть, капитан!
— Вот и вся трудность, — подвел итог стараниям Варнака Жульен Форс.
Двое наемников уже через полминуты вышли из дома и, подсвечивая себе путь «фонарными прицелами», пошли к «ГАЗели». Время от времени то тут, то там в темноте вспыхивали парные огоньки, щекотя им нервы, метались из стороны в сторону непонятные тени, но ничего опасного не происходило. Перед фургоном Шафтер закинул автомат за спину, открыл подсвеченный напарником замок — и именно в этот миг сразу со всех сторон на них безмолвно бросились десятки зверей, вцепляясь в ноги, в руки, в бронежилеты несчитанным количеством больших и маленьких клыков. Мужчины закричали от неожиданной резкой боли, один даже смог нажать спусковой крючок, выпустив длинную неприцельную очередь, но руки их, увешанные намертво вцепившимися тушками, мгновенно оказались непомерно тяжелыми, чтобы ими двигать, по столь же тяжелым ногам струйками потекла кровь, а хищники, что еще не ощутили в своих зубах живой плоти, методично перехватывали наемников то за одно, то за другое место, неуклонно подбираясь к уязвимым точкам. Сдвоенный крик боли превратился в хрип и окончательно затих.
Грохот близких выстрелов всполошил темную гостиницу. Историки, продолжавшие свой диспут в нижнем холле, кинулись смотреть, что случилось, на улицу, и застряли сразу за порогом, наткнувшись на живой полукруг из полусотни собак и волков, поджидающих добычу. Чуть позже к ученым присоединились бойцы из первой тройки, как раз закончившей заделывать окна. Наемники тут же опустили стволы, передернули затворы, но открывать огонь без команды многолетняя выучка им не позволяла.
На втором этаже капитан кинулся к окну и негромко выругался: неподвижные полоски света, выхватывающие из темноты только асфальт с неровными пятнами на нем, наглядно доказывали, что он лишился еще двух бойцов.
— Проклятье! — Жульен Форс, перепрыгивая ступени, сбежал вниз, толкнул входную дверь и замер вместе со всеми, недоуменно глядя на звериную стену.
— Нам нужен привратник… — Все стволы одновременно вскинулись на звук и выхватили из темноты юную стройную девушку, одетую в дорогой костюм для верховой езды. — Отдайте его — и останетесь живы. Или просто уходите. Кто останется вместе с привратником — умрет.
— Ты куда, девочка? — Мари Элиза поймала за рукав администратора, что, точно официантка, грациозно протискивалась вперед со своим подносом.
— Пустите, —
Она пересекла открытое пространство между дверью и зверьем, и пошла прямо сквозь стаю, расталкивая псов ногами. И на нее никто даже не зарычал.
— Это она! — В ночной тишине голос оказавшегося позади всех доктора Истланда прозвучал, как крик. — Это и есть Геката! Она повелевает животными, но лучше всех ей удается командовать собаками. Богиня ночи, богиня Луны, богиня магии и колдовства!
— Да вы совсем умом тронулись, Кристофер!
Кто это сказал, так и осталось неведомо, поскольку куда более могучий низкий глас потряс ночь над лесной базой:
— Сгинь, отродье адово! — Священник, вздымая над головой распятие, решительно выступил из толпы. — Преклонись пред словом Божиим, преклонись пред силой Христовой! Да воскреснет Бог, и развеются враги его, и пусть бегут от него все ненавидящие. Как исчезает дым, так и они пусть исчезнут. И как тает воск от огня, так пусть погибнут бесы перед любящими Бога и знаменующимися знамением креста и в радости восклицающими: радуйся, многочтимый и животворящий крест Господень, прогоняющий бесов силою на тебе распятого Господа нашего Иисуса Христа, который сошел в ад и уничтожил силу диавола и дал нам тебя, свой честный крест, на прогнание всякого врага…
От вида распятия и пред силой молитвы волки с собаками в страхе попятились, расступаясь в разные стороны и открывая путь к своей хозяйке. Высокий и страшный обличительной своей мощью отец Дональд вскинул длань над головой девушки и потребовал:
— На колени, несчастная! На колени пред волей Господней! Кайся!
И Геката действительно упала на колени и лихорадочно стала нащупывать левую руку священника, чтобы припасть к ней губами. И даже самые отъявленные атеисты, что остались стоять у дверей гостиницы, осенили себя знамением, невольно поддавшись впечатляющей силе проповеди экзерсиста.
Девушка же поднялась, брезгливо сплюнула в сторону, закрыла израсходованный шприц колпачком и спрятала во внутренний карман. Могучая фигура отца Дональда завалилась, как подкошенный под корень широколистный борщевик. К нему тут же подскочили полтора десятка зверюшек, вцепились в сутану — в ворот, в рукава, в подол — и поволокли к реке.
— Огонь! — закричал Форс.
— Отставить! — тут же рявкнул Истланд. — Вы раните священника!
— Да не в него стрелять, в бабу!
Лучи фонарей снова скрестились на Гекате, и одновременно с этим стая у входа ринулась на людей, кусая смертных за что попало, грызя, вырывая куски мяса. Несколько коротких очередей все-таки прозвучали, но ни о какой прицельности речи уже не шло. Толпа отхлынула назад, наемники захлопнули за собой двери, пристрелив пару псов, заскочивших следом, подперли вход столом. Холл гостиницы наполнился стонами и руганью, в свете фонарей военные начали перевязывать покусанных гражданских и друг друга. К счастью, серьезных ран никто не получил, и в большинстве случаев лечение ограничивалось пластырем и тампоном, густо политым хлоргексидином.
— Я же говорил, говорил! — торжествующе выкрикнул Истланд. — Это она, Геката! Геката! Любимица собак! Ну что? Так кто из нас тронулся умом?!
— Не понимаю вашей радости, Кристофер, — оборвал его Форс. — Вместо двух маньяков в числе наших врагов оказалось полтораста собак. Чего в этом хорошего?
— Мне никто не верил! Никто! Но теперь-то, теперь вы понимаете, коллеги, на что мы наткнулись? Мы можем изучать эллинских богов живьем! Такими, как они есть!
— Скажите лучше, как их можно грохнуть? — попросил плечистый капрал Джуттис.