Смертоносная чаша [Все дурное ночи]
Шрифт:
– От кого? Разве вы не догадываетесь? От вашего давнего знакомого, господина Толмачевского. Обидели вы его несправедливо. Разве так можно? Ай-ай-ай! Он полчаса рассказывал, как вежливо и почтительно встретил вас в клубе, как всеми силами пытался вам помочь вырваться из рутины отчаяния. А вы отплатили…
– Вырваться на тот свет? – неудачно пошутил я.
– Ну, положим, на тот свет вы сами пожелали. Эта идея целиком принадлежит вам. У вас на нее – авторское право. А Игорь Олегович всего лишь хотел облегчить ваш путь. Для того, насколько мне известно, «КОСА» и создана.
– Для
– Я уже сказал, на вас жаловался. Обижался, что вы несправедливо подозреваете его в покушении. Пытались даже допрашивать. Алиби уточняли. Ну и как, удалось?
– Во-первых, я его не допрашивал, а вел светскую беседу за бутылочкой ратафии. Он любитель таких бесед. А во-вторых, алиби обязаны уточнить вы. За этим я и явился.
Порфирий хитро прищурил свои глазки-бусинки и лукаво улыбнулся.
– А мы уже все уточнили, Никита Андреевич. Толмачевского, действительно видели в ресторане «Плаза» между одиннадцатью тридцатью и двенадцатью тридцатью дня. Он там обедал со своей приятельницей. Ни она, ни он не имели возможности прятаться в квартире Вороновой с намерением ударить вас по голове.
– Положим, у этого циркача была совсем иная цель.
– И об этом мне хорошо известно. Прекрасная, неотразимая бронзовая Афродита. Не так ли?
Я кивнул. Порфирий начисто отбил у меня охоту разговаривать. Он уже все узнал у Толмачевского, которому, несмотря на его железное алиби, я не доверял. Он ловко пытался провести меня и на этот раз, первым прибежал к Порфирию и все выложил, чтобы отвести от себя подозрения. Но мои подозрения он уничтожить не в состоянии.
– Да, кстати, – продолжал мило улыбаться Порфирий, изредка постукивая зубочисткой по столу. Такой улыбочке я бы предпочел львиное рычание. Но выбора у меня не было. – Дело в том, что эти молодые люди вовсе и не собирались встречаться в ресторане. Просто Толмачевскому и его милой спутнице примерно в одно и то же время позвонили и попросили подойти в назначенный час в «Плазу».
– С какой целью? – нахмурился я.
– Каждому из них сказали одно и то же. Толмачевского там якобы будет ждать его подружка. А подружку – господин Толмачевский. Избитый трюк.
– Или ловкий ход конем, – усмехнулся я в ответ.
– Чей ход?
Чей, я еще не знал. Одно из двух. Либо вор хотел выманить их из квартиры для полной своей безопасности, либо Толмачевский все это выдумал сам, чтобы начисто умыть руки. Ко второму я склонялся гораздо больше.
– Я, вижу, Толмачевский произвел на вас самое благоприятное впечатление, коль вы так доверяете его сказкам.
– Звонки могут быть сказками, я не отрицаю. Но его алиби – это уже быль, хотите вы этого или нет.
– И кто же подтвердил его алиби, если не секрет?
– Официанты ресторана его прекрасно знают. Видела его и директор ресторана, и другие служащие.
Я громко расхохотался.
– Да уж! В одной системе промышляют. Да они друг за друга горло кому хотите перегрызут!
– А вы не спешите с выводами, Никита Андреевич, и не считайте себя умнее других. Во-первых, мы не имеем права подвергать сомнению показания
– Я запомню. Только хочу добавить, Вы ведете следствие в одном направлении. Против Вороновой. И, насколько мне известно, собираете улики именно против нее.
– Собирать улики вовсе не обязательно, – невозмутимо усмехнулся Порфирий. – Улики все налицо. И ни один суд не сможет оправдать девушку при наличии таких веских доказательств. Есть мотив преступления. Есть орудие убийства. Что еще нужно для обвинения? И что у вас имеется против этих фактов? Только безграничная вера в невиновность девушки? И то сомнительная.
– А то, что кто-то покушался на мою жизнь, – это не факт?
– Факт, – тут же мило согласился Порфирий, – но это не значит, что он имеет отношение к делу. Вы с тем же успехом можете возвращаться вечером домой, и вас ударят по голове. Но при чем тут убийство Борщевского? Просто совпадение. Кто-то пытался украсть ценную скульптуру у Вороновой. И вы пришли некстати в это время.
– А я думал, что все случайности, имеющие отношение к подозреваемой, не могут быть для следствия просто случайностями.
Я чувствовал, что начинаю нервничать. И знал, что это вовсе не обязательно. И Порфирию только на руку: он в любую минуту может выставить меня за дверь. А мне необходимо собрать как можно больше информации, которую я сам раздобыть не в силах. В частности, информацию об этом сомнительном клубе, которым управлял не менее сомнительный человек – Толмачевский. Я не ожидал, что Порфирий сам заведет об этом разговор.
– Да, кстати, вы еще являетесь членом «КОСА»? – неожиданно спросил он меня, буравя своими глазками-бусинками.
Я пожал плечами.
– Это как посмотреть. Уходить из жизни я не собираюсь – это факт. Но и клуб пока не думаю оставлять.
Порфирий тихонько захихикал, продемонстрировав остренькие редкие зубки.
– О да! Трудно покинуть такое замечательное местечко. Наслышан, наслышан. Бесплатный изысканный ужин. К нему – прекрасная выпивка. Бесплатные развлечения в виде спектакля. Девочки – на подбор! Актрисочки, певички, поэтки. Не так ли? Я уже сам ненароком стал подумывать о бренности нашей жизни и о прелестях того света. Особенно когда уходишь туда с такими почестями и наслаждениями.
– Вы зря иронизируете, – нахмурился я. – Во-первых, никто не застрахован от таких мрачных мыслей. Даже сотрудники прокуратуры. А во-вторых, не изысканный ужин меня прельщает.
– М-да? А что же еще? Если не секрет…
– Не секрет. В «КОСА» слишком много таинственного. И это меня смущает. К тому же люди уходят из жизни, а не из клуба. Из «КОСА» один выход – на тот свет. И очень странно, что следственные органы до сих пор не заинтересовались этим заведением. И в частности его главой – господином Толмачевским, который, ко всему прочему, оказался… Случайно оказался, – добавил я с явной издевкой, – соседом подозреваемой в убийстве девушки.