Смертоносный груз «Гильдеборг»
Шрифт:
Гиббонс что-то неприветливо проворчал, видимо, попросил, чтобы я, наконец, начал, а Джоссела наблюдала за мной большими темными глазами. Такие я видел всюду вокруг себя. В солсберийском поселении, из кузова бронетранспортера — это смотрела Африка. Я уже понимал этот взгляд, он был недоверчивый и укоризненный. Во всех глазах я видел укор. В них отражалась вина моей белой кожи.
Я опомнился. Я сидел в «Де-Пайпе», а на сцене раздевалась Августа. Голоса за моей спиной договаривались.
Пространство
Безумство!
Четырехмерный фильм ужасов. Серое полотно рассвета, разорванное обломками спасательных шлюпок. Без звука они падали обратно. Бешеные волны захлестнули палубу. Желтое лицо Гута. Я ничего не видел, не хотел это видеть. Я боялся посмотреть на море. Я уже знал, что это за свинство, что это за удар — этот бандит нас продал! Он всех нас продал!
Его прижали к стене в последнюю минуту, перед самым отплытием, чтобы он не мог сопротивляться, чтобы ему не оставалось другого пути.
Что бы я делал на его месте? Это был страшный вопрос, свыше моих сил. Я вытер рукавом рубашки вспотевшее лицо. Полдень давно прошел, а я все еще рассказывал. Джоссела время от времени разминала; руку в запястье и стенографировала дальше.
Гиббонс сидел, откинувшись в кресле, положив ноги на стол, и спал. По крайней мере, мне так казалось. Никто меня не перебивал. Я поднял молоток и снова ударил. Сирены завыли!
— Вы облучены, — сказал Гиббонс, не страдаете от этого? Вы должны были получить приличную дозу рентген. Не были у врача?
Я слабо улыбнулся.
— У врача? Только когда буду дома, — сказал я, — только в Европе. Наш врач в корпусе Гофмана не имел диплома. Возможно, меня уже давно поймали, я только думаю, что убегаю, а на самом деле я такой же, как Гут, разница только в продолжительности умирания.
Он открыл глаза, опустил ноги со стола и сел.
— Официальное следствие утверждает, что исчезновение судна организовала Моссад и радиоактивный материал был предназначен для Израиля…
Я пожал плечами.
— Одно не исключает другое. В Израиле, конечно, не могут производить испытания, а на Юге — да, места достаточно. Знаете, где теперь на якоре стоит «Гильдеборг»?
— А вы — да?
Я кивнул головой на окно.
— Там! Называется "Генерал Торрес", венесуэльское грузовое судно. Оно у вас прямо под носом!
— Вы это серьезно утверждаете?
— Абсолютно! Судно перекрасили и сменили название еще перед заходом в Порт-Элизабет.
Не говоря ни слова, он взял телефонную трубку и набрал какой-то номер.
— У вас стоит на якоре "Торрес"? — спросил он, когда на другой стороне отозвался металлический голос. — Да? Как фамилия капитана, где я его могу найти? — Голос опять что-то сказал. — Когда отплывает? Утром в четыре? Благодарю… —
— На «Гильдеборг»? Ни за что на свете, я не самоубийца.
Впервые за все время он улыбнулся.
— Я тоже нет, но должен, по крайней мере, проверить некоторые данные. Опишите мне, где находится отключенный резервуар и как я его отличу от остальных. Если все будет так, как вы утверждаете, получите авиабилет, и я подпишу чек. Согласны?
— Нет. Авиабилет — сейчас, чек — по возвращении! На всякий случай чек оставьте у мисс Джосселы.
Мгновение он раздумывал.
— Вы на самом деле боитесь? — Я молчал. Он посмотрел на Джосселу: Хорошо, устройте это.
Победа! Он поверил мне!
Она захлопнула блокнот и потянулась. Влажная жара утомляла, город за окном дремал. Дорога в Европу была открыта. Мною овладело чувство восторга. Не буду надрываться в трюме!
— Помните, что я вам обещал? Она улыбнулась.
— Помню. У меня на улице машина.
Это был великолепный обед, никакой африканской экзотики. Мясо, фаршированное яблоками, и сливовый соус с миндалем. Все на американский манер. Немного переслащено, но это было не так важно.
Было около пяти; небольшая машина Джосселы пробиралась по переполненным улицам. Выгоднее было идти пешком, но американская дама — даже цветная — не могла себе этого позволить. Немедленно опустилась бы до уровня местных неграмотных женщин. Никто бы ее не принимал всерьез. Ее статус определял автомобиль с обозначением «Пресса». Он отличал ее от других. Она хорошо сознавала свою отчужденность и все-таки чувствовала себя тут как дома.
Африка — пограничный континент, доисторический вулкан с пламенем будущего. Все застывшее — плавится, раскаленная магма твердеет. Процесс, идущий столетиями.
Гиббонс уже сидел за столом и проверял магнитофон. Он был не больше спичечного коробка.
— Забегу на рюмочку к капитану "Торреса", — сказал он весело из своего кабинета, когда мы вошли. — Подготовь информацию господина Шиппера для ночной передачи по телефону. Как только я позвоню вечером, так сразу же передашь ее. Из порта я пойду прямо домой. Вы еще не передумали? — обратился он ко мне.
— Не передумал и вам бы рекомендовал…
Он махнул рукой.
— Это излишне, я аккредитованный корреспондент и не могу упустить такой случай. В отношении "Вашингтон Пост" никто ничего себе не позволит, можете не опасаться. Ваш гонорар… — он помахал чеком. — Джоссела возьмет его себе. Как ни странно, но я вам верю.
— Так не ходите на «Гильдеборг»!
Он прикрепил микрофон под лацкан пиджака и тонкий проводок продел сквозь ткань.
— Лучше всего возьмите с собой полицию!