Смертоносный мусор
Шрифт:
Итак, потоки вернулись внутрь Солнечной системы, набирая скорость по мере приближения к нашему светилу. На пути поток встретился с пассажирским кораблем «Санта Изабелла» и превратил его в груду обломков. Лишь один человек на корабле остался в живых, да и то на несколько секунд, чтобы сообщить время и место катастрофы. Затем наступила очередь громадного корабля «Ленинград», который, к счастью, двигался в том же направлении, что и поток. Он отделался вмятинами на обшивке, позже на них были обнаружены следы пластика. Анализ пластика позволил в конце концов определить, какой
Оба мусорных потока промчались вблизи Солнца и вновь направились прочь от него, постепенно сближаясь. К этому времени диаметр потоков достиг тысячи миль, если, конечно, потоки сохранили цилиндрическую форму и не стали вращаться. В случае вращения острый конец потока будет направлен по оси движения, а это представит еще большую опасность для навигации.
Задача Грегори заключалась в том, чтобы установить положение потока настолько точно, чтобы определить его на пятьдесят лет вперед и зафиксировать во всех метеоритных регистрах. Он знал, что компьютерам на «Декарте» и «Змее» такая задача по плечу, по при условии достаточной информации. Без такой информации...
Грегори решил снова поговорить с Колфилдом, не согласится ли тот прибегнуть к средствам восстановления памяти. А пока он попытался, подражая лейтенанту Нолану, кое-что подсчитать в блокноте, не снимая наушников и проверяя различные частоты приемника. Ничего из этого не вышло.
4
На пятый день, после того как они поднялись с Земли, «Змей» доложил, что передняя часть потока регистрируется задним радаром в виде расплывчатого пятна. По расчетам Китли, его корабль движется с той же скоростью, что и поток. Теперь он просит разрешения поглядеть на поток вблизи.
– Нет, – твердо сказал Грегори. – Не приближайтесь к потоку, пока мы не узнаем о нем больше. Это приказ!
Он отключился и вернулся к прерванному допросу.
– Вы мне говорили, – сказал он, – что решение облегчить корабль было принято лишь на десятый день после столкновения. Вы по шестнадцать часов трудились, стараясь восстановить реактор. Но вам это не удалось. Затем команде было приказано выбрасывать лишний вес. Мы с вами уже установили объем контейнеров для отходов на «Подсолнечнике», но теперь мне необходимо знать, через какие интервалы вы выбрасывали контейнеры. Постарайтесь припомнить.
– По-моему, это случилось в 7.00 и в 8.00, – устало ответил Колфилд.
– Я бы хотел быть в этом уверен, – настаивал Грегори. – Вы убеждены, что больше не слышали, как открывается и закрывается наружный люк? Может быть, вы заметили, что члены команды проходили мимо вас, неся контейнеры? Где вы находились в это время?
– Как где? С пассажирами, у реактора, на капитанском мостике...
– На капитанском мостике?
– Да... когда капитан спускался к реактору. У него же была ученая степень, он занимался ядерной физикой, вы же знаете.
– Да-да, – сказал Грегори. – Но вы должны что-то вспомнить! Эти люки всегда издают шум.
– Конечно, я помню! – сказал вдруг Колфилд. – Когда я был на мостике, то заметил, как дважды вспыхнули индикаторы
– Над пультом управления всегда есть хронометр. Если вы лишь краем глаза уловили мигание индикатора, не глядя специально в этот момент на хронометр, в глубине памяти этот инцидент должен быть зарегистрирован. И мне нужно это знать. Давайте начнем с того момента, как вы закончили дежурить у реактора и поднялись на мостик...
Прошли еще два долгих и утомительных часа. Неожиданно Колфилд вскрикнул:
– Вспомнил! Они разобрали одно из акселерационных кресел и извлекли плоский лист пластика с пружинами по углам. Это была идея стюарда. Получилось нечто вроде катапульты, затем они наполнили переходник мусором и отпустили лист. Пружины распрямились, и лист вытолкнул всю кучу наружу. Это оказалось куда проще и быстрее, чем высыпать в космос контейнеры. Так что они выбросили все, что хотели, за какие-нибудь два часа.
Грегори сжал губы и принялся писать в блокноте. Объем переходника на «Подсолнечнике» был известен. Нетрудно было найти и спецификации пружин, которые использовались в те годы. В такую информацию компьютер с наслаждением запустит зубы. И что еще важнее, если весь мусор был выброшен так быстро, значит, диаметр первого потока должен быть куда меньше, чем предполагалось вначале. Грегори почувствовал, что его охватывает возбуждение, к которому, как он признался себе, примешивалось и чувство облегчения. Но останавливаться было нельзя.
– На девятнадцатый день свободного полета, – сказал он, – и на десятый после столкновения вы решили избавиться от лишнего веса. Через день или два после этого произошел взрыв в трубе химического двигателя, в результате чего вас обожгло, а капитан получил смертельную дозу радиации. Вы признались также, что выброс происходил и после взрыва. Из чего он состоял?
– Из сломанного радиооборудования и тех отходов, которые накопились за два дня. – Колфилд отвечал хриплым усталым голосом. – Но поймите же, я не могу рассказать об этом точнее. Я был обожжен и напичкан наркотиками.
Помолчав несколько секунд, Грегори произнес:
– Может, нам удастся заставить вас вспомнить и об этом. А пока идите, Колфилд, ложитесь спать.
Когда пленник ушел, капитан Грегори откинулся в кресле и закрыл глаза, наслаждаясь возможностью помолчать. Он размышлял о том, что Колфилд – странная птица. К примеру, чем объяснить его паническую боязнь средств оживления памяти? Он явно что-то скрывает. В то же время совсем не производит впечатления пугливого человека.
Может, по причине излишней для полицейского щепетильности Грегори не любил навязывать подследственным средства, вызывающие полное восстановление памяти, как и не любил излишне подчеркивать их безопасность. Ему было отлично известно, что трое из каждых двадцати, прошедших эту процедуру, теряли рассудок, хотя были подозрения, что эти люди и до того имели изъяны в психике. Грегори было куда легче, если подследственный сам вызывался подвергнуться такой процедуре.