Смертоносный всадник
Шрифт:
– К сожалению, нет, – ответила Гетель. – Я должна отпустить ее, когда закончу.
– Освободи ее сейчас же.
– Я так не думаю.
– Ты сама сказала, что ничего от неё не узнала. Освободи её.
Гетель набросилась на него со словами:
– Она пытала тебя. Держала в плену, чтобы Мор мог манипулировать эгидовцами без вмешательства. Из-за того, что Хайвестер исключила тебя из игры, Реган – беременна, а Апокалипсис, возможно, наступит в ближайшие дни. И всё же ты хочешь, чтобы я освободила это… существо?
– Отпусти её, потому что, я хочу быть единственным, кто заставит
Долгое время, Гетель смотрела на него, прожигая взглядом, словно пытались докопаться до истины. Которая заключалась в том, что да, он хотел отомстить Хайвестер, но они будут сражаться на равных. Она ужасно поступила с ним, но также была странно… нежной порой, как будто сожалела о своих действиях. Он не мог бы позволить себе в ее адрес такую же нежность, но и не мог бы мучить ее, пока она беспомощна.
Наконец, Гетель сунула пику в его руку и в гневе исчезла. Глаза Хайвестер были слишком опухшими, приоткрываясь только в маленькие щелочки, она вздрогнула так сильно, что стол закачался.
Черт возьми
Разрываясь между желанием оставить ее гнить и желанием облегчить ей страдания, он начал вытаскивать пять треклан-пик, оставив последнюю удерживать ее на месте, пока он расстегивал ремни, которыми были пристегнуты ее руки и ноги к столу. После того, как те были удалены, он дернул последнюю пику из ее плеча.
Прежде чем он успел остановить ее, Хайвестер скатилась со стола и кучей упала на пол. Когда он обходил вокруг стола, она отползла к пыльному столу в углу комнаты. Когда он потянулся к ней, она забилась под стол и свернулась калачиком.
– Падшая.
Ривер воспользовался оскорбительным прозвищем для падших ангелов как командой, понадеявшись, что если выведет ее из себя, то вызовет ее нормальную злобную сущность.
Вместо того, она вскрикнула при звуке его голоса, и задрожала всем телом. Гетель хорошенько над ней поработала.
Присев на корточки, он потянулся к ней.
– Хайвестер? – На этот раз, его голос был мягче, но она все равно вздрогнула, и он отдернул руку. – Я не собираюсь причинять тебе боль.
Хайвестер зашипела.
– Почему нет?
– Потому что выглядит так, будто Гетель уже достаточно потрудилась.
– Она не… права.
– Если она права, то тебя уничтожат за помощь Мору.
– Нет, я имела в виду… – Дрожь сотрясла ее тело, а взгляд стал загнанным. – Не обращай внимания. – Ее голос был хриплым, истерзанный криком. – Должно быть, тебе это нравиться.
Странно, но нет, ему это не нравилось. Хотя Ривер и хотел другого, и возможно, если бы она спрыгнула со стола и напала на него, так бы и было. Но ему не нравилось, когда кто-то, столь могущественный как Хайвестер превращался в беспомощную лужу.
– Выходи. Я не причиню тебе вреда.
– Словно у тебя получится, – парировала она, но дрожь прокатившаяся по ее коже свела на нет всю браваду.
– Такая дерзкая, – пробормотал Ривер.
Спутанная прядь упала ей на лицо, и, без задней мысли, Ривер потянулся, чтобы убрать локон. Когда пальцы ангела коснулись девушки, она ещё сильнее сжалась, поднимая руки и прикрывая ими голову, но он успел заметить, как одинокая слеза
Эта единственная слезинка абсолютно выбила Ривера из колеи. Хайвестер могла притворятся, имитируя боль и страх, стараясь выставить свои чувства напоказ, чтобы ангел её пожалел, но он сомневался в этом.
– О чём говорила Гетель, когда упомянула, что ты знаешь, из-за чего всё это?
Хайвестер вздрогнула – ее мышцы едва заметно напряглись, но Ривер не упустил этого.
– Ни о чем, – прохрипела она. – Оставь меня. Если не собираешься убивать – убирайся.
Она не хотела, чтобы он видел её в таком состоянии – ранимой, слабой, перепуганной. Ривер не мог винить девушку.
– Я уйду, – сказал он, поднимаясь. – Но, Хайвестер, не играй с огнём. Ещё раз попытаешься меня обмануть, и я не стану останавливать Гетель. И если узнаю, что ты хоть как-то причастна к плану по разрушению Печати Танатоса, или помогла Мору попасть в штаб-квартиры Эгиды, то уже я буду держать над тобой треклановые пики.
***
Ребёнок начал пинаться, чем разбудил Реган. Без сомнения, его раздражал ее урчащий желудок. Она была просто счастлива, почувствовать, как пинается маленький жеребенок. Прошлая ночь была просто ужасной, и корчась на полу, все о чем она могла думать был ребенок. Больно ли ему? Боялся ли он?
И когда она сказала Танатосу убить ее, чтобы спасти ребенка, единственной печалью было то, что она никогда не сможет подержать на руках своего сына.
Ее сын. Боже, она не могла позволить себе думать так. Если она это допустит, то будет не в силах сделать самое лучшее и отдать его тому, кто сможет обеспечить его безопасность.
Ребенок перевернулся, и тепло поселилось в ее сердце.
Чувствовала ли ее мать как Реган шевелится и улыбалась ли она при этом,
подумала Реган, поймав себя за этим делом? Или ее мать боялась ребенка, которого зачла со стражем, одержимым демоном? Было ли это легко для нее, отказаться от Реган? Потому что в первый раз, Реган воображала, как передает ребенка… и уже глаза жгло от слёз. Могла ли она на самом деле это сделать? Хотя, если Танатосу удастся уничтожить Мора, то Реган не придется отказываться от ребенка. Верно? Может быть, она и Танатос могли… могли что? Разделить опеку? Вряд ли. Он не из тех, кто делится.
Гул начался в ее мозгу, когда включилось обсессивно-компульсивное расстройство. Все было из рук вон плохо прямо сейчас, и она понятия не имела, как удержать даже небольшой контроль.
Дыши. Считай. Дыши.
Ребенок пнул ногой в ребра в тот момент, когда желудок заурчал, нарушая концентрацию Реган. Обхватив живот в попытке успокоить и ребенка, и взбунтовавшийся кишечник, она открыла глаза. Даже при том, что Реган знала, где находится, ее сердце пропустило удар. Она никогда снова не проснется в комнате, которая была у нее в штаб-квартире Эгиды. С другой стороны, возможно, это к лучшему. Когда Эгида переедет на новое место, может быть, на этот раз у нее будет собственная квартира.