Смешанный brак

Шпаков Владимир

Начиналось все в виде шутки: Франц говорил с сыном на одном языке, Люба – на другом, дальше следили за реакцией. Типа: яку мову, хлопчик, лучше розумиишь? Только с Норманом это не проходило, он был натуральный «двоеборец», так что приходилось задавать наводящие вопросы: мол, где тебе лучше? Проверка малыша на вшивость, по замыслу, являлась педагогическим приемом, вроде как Нормана приучали к толерантности, чтобы никому и ничему не отдавал предпочтение. Но по ходу беседы появлялись разногласия, вспыхивали споры, потому что, как уже говорилось, одно ведро обязательно перевесит.

Летом

Норман жил то на бабушкиной даче в Подмосковье, то в доме матери Франца, и везде его натаскивали, другого слова не подобрать, будто домашнее животное. Так не едят, так не сидят, с этими детьми не общаются, или наоборот: именно так сидят, едят, пердят, и общаются только с этими детьми! По возвращению (оттуда или отсюда) Норману задавали устное сочинение на тему: как я провел лето? Вопрошающей стороне очень хотелось, чтобы лето оказалось полностью неудачным, а вот здесь, мой дорогой (майн либер) Норман, ты отдохнешь по-настоящему! Перетягивание каната закончилось тем, что мамаша Франца продала свой дом под Мюнхеном и смылась в Ганновер. Немецкая бабушка поняла: с таким внуком (и с такими родителями) покоя не будет, а фрау хотелось на склоне лет именно покоя.

Но остались еще единокровные отец и мать, которым покой только снился. Они оба поняли, что Норман, в отличие от большинства топчущей землю биомассы, использует серое вещество не на десять процентов, а на пятьдесят, как минимум. А значит, он должен учиться в колледже для одаренных детей, такой есть под Мюнхеном. Причем тут Мюнхен?! У нас образование лучше, да, да, я знаю замечательную школу в Москве, там тоже обучают одаренных! В то время уже началось хождение по специалистам, конкурсы, оценка способностей по разным методикам…

Первый раз IQ сына проверил Франц во время очередных германских каникул. Потом он с гордостью показывал выданную справку: мол, полюбуйтесь на результат! Да в таком возрасте Эйнштейн – и тот был глупее на порядок! Люба «ответила Чемберлену» выходом в финал конкурса «Эрудиты всех стран, объединяйтесь!», который был организован отечественным TВ. Мало того, что здесь можно было выявить энциклопедические познания мальчика, так еще и знание языков подчеркивалось (поскольку эрудиты – «всех стран»). Короче, супруги одурели, ведь сын своими феноменальными способностями вытащил отца с матерью в публичное пространство. А публичность – это ж наркотик! Они давали интервью, мелькали в таблоидах, ну и, понятно, участвовали в бесчисленных телевизионных шоу по обе стороны границы.

Если прокрутить «кино» на пару серий вперед, мы увидим, как некогда дружная международная семья начинает вдруг делиться, подобно клетке из учебника биологии. Единое ядро делится на две части, они расходятся, и вот уже вокруг каждого нового ядра клубятся свои митохондрии и прочие рибосомы. То есть, митоз состоялся, разрезали, можно сказать, по живому; и если на клеточном уровне это называется: продолжение жизни, то на уровне приматов – горе горькое. А что? Они ведь и впрямь вели себя, как приматы, которые дерутся за банан или кокос. И при этом спорят: где бананы вкуснее – у вас или у нас?

Каждому из них хотелось

быть причастным к чему-то небывалому, заодно подтащив сюда традицию – всех тех, кто стоит у тебя за спиной. «Моцарт! Таким был Моцарт!» – восторгались тевтонские знакомые Франца, а наши отвечали: мол, Саша Пушкин тоже писал гениальные стихи, когда Державину и Жуковскому в пупок дышал. «Ха-ха! – отвечали тевтоны. – Да ваш Пушкин, между прочим – эфиоп! Или камерунец. Короче, ниггер, а не русский!» Мы же в ответ: осторожнее с расовыми теориями, дамен унд херрен! За такое можно и в Нюрнберг, то есть в Страсбург жалобу накатать!

В то время сестра пережила очередное физическое перевоплощение, можно сказать, обрела новую аватару. Образ шлюхи, как и деловой женщины, был оставлен в прошлом, зато зримой сделалась озабоченная мамаша, которая знает цену своему потомству и не даст (ни за что!) сбиться с истинного пути. Похудевшая, нервная, с постоянной тревогой в глазах, Люба напоминала орлицу, которая распростерла крылья над птенцом и агрессивно зыркает по сторонам. Не замай, мол, а то пущу в ход смертоносный крючковатый клюв! Изменился и Франц, он уже ничем не напоминал Джона Леннона: постригся, сменил легкомысленные проволочные очки на солидные роговые, да еще прибавил килограммов десять в весе. Классический бюргер, строгий воспитатель, настроенный на строгость и порядок.

Эти два новых человека всегда сидели на судебных заседаниях в разных концах зала. А Норман сидел с Верой, ожидая очередного решения своей судьбы. Постановления были подчас абсурдными – например, провести генетическую экспертизу. Их отправили в какой-то медицинский центр, где Норман, пока родители сдавали ДНК, взялся рассуждать о расшифровке генома. Мол, следующая стадия после расшифровки – внедрение человеку нужных генов, по сути, программирование способностей.

– Да? – озадачилась Вера. – Но тогда, получается, можно будет такого, как ты, создать искусственно?

– Нет, – покачал головой Норман, – нельзя.

– Почему?

– Я тебе потом объясню. Сейчас меня больше занимает вопрос, почему они ссорятся. Почему такие злые?

Вера вздохнула:

– Это я тоже потом объясню. Когда эти придурки… Извини – твои родители придут с результатами экспертизы.

В одной из финальных серий появлялся Учитель, можно сказать – роковая фигура. В одиночку сестра не выдержала бы, слишком напряженным был конфликт. А тут – и теория, и практика в одном флаконе, в общем, подпитка по полной программе. Почему только после этого ей крышу снесло?!

Последний эпизод Вера предпочла бы вырезать, чтобы его вообще не было. Слишком страшное получалось «кино», куда там нынешним фильмам ужасов! Хорошо этой сучке с ее химической блокадой чувств, а Вере каково?! Тут ведь не выйдешь из зала, не крикнешь: эй, выключите проектор, я больше не хочу смотреть это «кино»!

Следующая встреча с Вальтером происходит спустя три дня. После занятий он ловит Веру в коридоре, чтобы сообщить о брате Франца: тот, оказывается, отправился в Москву пешком! Добрался до границы на поезде, и теперь топает пешедралом через леса Белоруссии!