Смейся, Принцесса!
Шрифт:
Клим ничуть не изменился: все та же циничная насмешка на губах, цепкий взгляд, та же походка и наверняка те же острые, как бритва, мысли. «Кажется, я не видела его тысячу лет…»
Приблизительно в конце сентября я перестала представлять, какой будет наша встреча (рано или поздно она должна случиться)… Или в октябре?..
– Здравствуй, – Клим остановился в метре от меня и прищурился, ожидая ответа. Но я молчала. – Здравствуй, Анастасия. Здравствуй, душа моя, – последние слова он произнес с улыбкой, которую я не смогла бы назвать ледяной
– Здравствуйте, – ровно произнесла я, словно между нами не лежали долгие месяцы разлуки. Подумаешь, Клим Шелаев… Я давно забыла о нем!
– Ты же не забыла обо мне, правда?
– Ошибаетесь.
– Ты вспоминала меня каждый день, не так ли?
– Вы с ума сошли? – Я удивленно приподняла брови и выдала мимолетную, но весьма ядовитую улыбку.
– Ты дрожишь.
– Нет.
– Да. – Клим ответно улыбнулся и повернул голову в сторону двести третьего кабинета. – Сколько у нас минут? – спросил он так, будто мы были заодно и собирались обчистить банк.
– Боитесь? – в ответ спросила я, стараясь понять, действительно ли дрожу, но когда под ногами горит и трясется земля, то… Тогда вообще ничего понять невозможно.
– Нет, просто хочу все успеть. – Клим вздохнул и смерил меня тяжелым взглядом с головы до ног. Мы оба замерли, смотря друг другу в глаза. – Анастасия… Ты прекрасна. Смущена и прекрасна. – Его голос стал наполняться игрой, той самой – привычной, постоянной, непонятной, острой, обжигающей, ледяной. Я поняла, что действительно дрожу (к великому сожалению!), убрала руки за спину и сжала кулаки. – Все же я могу гордиться своей силой воли: столько дней без тебя… Но, с другой стороны, это непростительная ошибка.
Клим сделал еще шаг, и его настроение резко изменилось. Щека дернулась, по лицу пробежала тень, губы стали тоньше, взгляд жестче. Я мгновенно почувствовала слабость, она накрыла меня с головой, качнула, болью отозвалась в животе и поползла вверх – к сердцу. Опять показалось, что свет выключили, а затем включили. Теперь Шелаев улыбнулся устало, будто наконец получил то, за чем пришел.
– Эдита Павловна уже давно в этом кабинете, – нарочно напомнила я.
– Неужели? И она может выйти в любой момент?
– Да, представьте себе.
– Как же я не подумал об этом раньше… А если мне сесть и подождать Старуху? Вдруг она будет так же рада меня видеть, как и ты?
– Я не рада.
Клим подошел к одному из стульев, сел и нагло положил ногу на ногу.
– Иди ко мне. Расскажи, как проходит учеба, как поживает Сима, чем ты занимаешься вечерами.
«Эдита Павловна сейчас выйдет… Вот сейчас… Еще пара секунд или минута… И что будет? Бабушка испепелит Шелаева взглядом, разорвет в клочья… И меня заодно… Нет… Нельзя предугадать… невозможно!» – мысли полетели стрелами одна за другой, но потом остановились и на короткое мгновение замерли.
«Расскажи, как проходит учеба, как поживает Сима, чем ты занимаешься вечерами».
Я
– Вы… – Напряжение, сковавшее тело, отхлынуло, я ослабла, безвольно опустила руки и почувствовала необъяснимое тепло в груди. Необъяснимое, потому что рядом с таким человеком испытывать что-то приятное категорически нельзя – это противоречит всем законам природы, законам математики, физики и химии. Это противоречит абсолютно всему!
Наши взгляды вновь встретились. Клим резко поднялся, быстро подошел ко мне и ровно произнес:
– Анастасия, ты же не думала, что я исчезну из твоей жизни? – Он коснулся моего запястья, затем взметнул руку вверх и осторожно прижал ладонь к моей щеке, от которой тут же отхлынули и кровь, и жизнь. – Я не уйду, пока ты не скажешь, что скучала по мне так же сильно, как и я по тебе.
Серебристая ручка двери двести третьего кабинета лязгнула и опустилась вниз, раздался отдаленный голос бабушки, а затем бас врача. Шуршание, и ручка вернулась в прежнее положение, голоса стихли…
Мое тело пробил такой разряд тока, что еще секунда, и я бы рассыпалась в пепел, от меня бы осталась лишь серая горстка на полу!
Шелаев не дрогнул, не обернулся, не сделал ни одного движения, лишь коротко и еле слышно вздохнул. Пожалуй, это был вздох недовольства и досады. Так, наверное, раздражается хищник, если кто-то мешает ему хорошенько сосредоточиться на добыче и получить свое.
Поборов острое желание вцепиться в Клима, чтобы украсть вот эту самую уверенность, гигантскую внутреннюю силу и даже насмешку, я сделала шаг назад и вздернула нос.
– Уходите.
– Ты скучала?
– Нет.
– Ты скучала?
– Нет.
– Тогда я не уйду. – Клим улыбнулся и развел руками, мол, ну что тебе стоит, скажи «да», и ты спасешь меня от гнева Эдиты Павловны. Делов-то!
Елизавета Акимова. Именно о ней подумала я в этот момент… Нет… Я думала о ней уже минут пять, но не признавалась себе в этом. Шелаев проводит время с Лизой, наверняка собирается сделать ее своей женой и продолжает мстить Ланье, используя меня. Отлично… Стоит ли удивляться? Пожалуй, нет.
В который раз, осознав коварство этого человека, я ожидала обязательного и немедленного приступа злости, я даже напряглась и сжала губы (приготовилась к лавине гневного чувства), но сначала, как ни странно, меня захлестнула боль, а уж потом, топя все, что попадалось на пути, появилась ярость.
«Кажется, я не видела его тысячу лет… Еще бы столько же не видеть!»
– Оставайтесь, – с усмешкой произнесла я, и это слово, превратившись в ледышку, упало на пол и разлетелось на тысячу треугольных осколков.