Смок - боевой змей
Шрифт:
— Это мое место! — капризно сказала гостья. — Зачем вы здесь?
Некрас схватился было за саблю, но присмотрелся и опустил руку. Перед ними стояла то ли девочка, то ли девица в драной рубахе до щиколоток. Немытое лицо, нечесаные волосы и черные от грязи ноги… Гостья шагнула ближе, и Олята разглядел неподвижное лицо и странный взгляд.
«Навка!» — понял он и оцепенел от ужаса. А Некрас не смутился.
— Садись гостья дорогая! — сказал он, указывая навке пень, на котором сидел сам. — Не побрезгуй, отведай нашего
«Навка! — утвердился в своем подозрении отрок. — Рыбу выбрала…»
Тем временем Некрас поднес навке фляжку. Та надолго приникла к горлышку, а затем, отбросив обглоданный хребет, схватила следующую рыбу и не остановилась, пока не обгрызла, не обсосала ее до последней косточки.
— Укусно! — заметила навка, бросая на песок и этот хребет. — Не хочу более! Добрые вы люди… Что делаете здесь?
— Рыбу ловим! — пояснил Некрас, кланяясь. Когда сотник выпрямился, Олята заметил в его глазах какие странные искорки.
— Здесь я рыбу ловлю! — нахмурилась навка.
— Прости, не знали! — развел руками сотник. — На рассвете уйдем!
— Ладно! — согласилась навка. — Но чтоб на рассвете… Это кто? — навка испуганно указала на голову подползшего к костру змея.
— Смок мой, — пояснил Некрас. — Не бойсь, он добрый.
— Не укусит? — деловито осведомилась навка.
— Ни в жисть! — заверил Некрас.
Навка встала, подошла к змею и осторожно тронула его ладошкой. Смок закрыл глаза и заурчал. Навка погладила его по колючей голове и отступила к костру.
— Пойду! — сказала она, потягиваясь. — Спать хотца. Отрок пусть идет со мной!
Олята испуганно отшатнулся.
— Не бойсь! — шепнул ему на ухо Некрас. — Она безвредная…
Олята робко встал, навка взяла его за руку и повела за собой. «В воду потянет! — дрожал Олята. — Там обовьет руками — и на дно!» Отрок оглянулся в надежде, что Некрас заберет его, но сотник только улыбнулся ему. Навка к облегчению отрока повела его не к реке, а в лес. Недалеко. У высокой сосны она наклонилась и стала странно грести руками. Олята присмотрелся и понял, что навка разравнивает кучу сухого мха.
— Добро будет! — сказала гостья, разгибаясь. — Ложись! Спать будем!
Олята, поколебавшись, робко прилег, навка тут же пристроилась рядом. Обняв Оляту, она уткнулась носом в его плечо и ровно задышала. От странной гостьи пахло потом и немытым телом. Олята вдруг сообразил, что навки так не пахнут. Они же в реке живут, должны быть чистые! Олята осторожно отодвинулся от странной девицы, рука ее соскользнула с его плеча.
— Не ходи во двор, Василько! — пробормотала она. —
Олята замер, чуть дыша, и девица успокоилась. Скоро она стала мерно посапывать. Олята осторожно отполз в сторону, встал и пошел обратно. Некрас ничуть не удивился его появлению. Он вообще занимался странным делом: зажав меж ног глиняный горлач, ножом вертел в боку его дырку. Круглую рукоять острого ножа сотник пристроил меж ладоней, встречными движениями их он и вращал нож. Обожженная глина скрипела, но поддавалась. Олята удивился, почему сосуд не трескается от нажима, но, присмотревшись, разглядел: внутри горлач забит песком.
— Думал навка! — сказал Олята, присаживаясь рядом. — Испугался…
— Блаженная она, — сказал Некрас, не отрываясь от своего занятия. — Глаза ее видел? А рубаху? Живет в лесу, ест, что найдет, — сотник вздохнул.
— Почему она взяла меня?
— Кого-то напомнил. Брата или жениха. Или убили того, или сгинул, а она умом тронулась… — сотник провертел, наконец, свою дырку, высыпал из горлача песок и полюбовался на работу. В пузатых боках горлача темнели три дырки.
— Думал навка, — повторил Олята, все еще под впечатлением случившегося.
— Навок вообще не бывает!
— Да ну? — не согласился отрок.
— Сколько по лесам ходил, у реки ночевал — ни одну не видел. Выдумывают люди… Нож не потерял? — повернулся сотник к Оляте.
Тот покрутил головой.
— Тогда иди к берегу и нарежь ивовых веток. Тонких, для корзины.
Когда Олята принес ветки, перед сотником стояли два дырявых горлача. Взяв ветки, он ловко и очень быстро сплел небольшую корзину. Застелив ее дно оторванным от подола рубахи куском полотна (Олята только вздохнул, видя такое небрежение), Некрас горстями насыпал в корзину песка, встал.
— Седлай змея! Летим!
Прежде, чем они забрались в седла, Некрас палкой нагреб в горлачи жарких углей, выбирая те, что поболее, и поставил горлачи в корзину. Корзину передал Оляте, велев держать перед собой. Ничего не понимая, Олята привязался ремнями, сотник шлепнул змея по шее, и тот, переваливаясь с ноги на ногу, пошел к реке. «Будем переплывать? — удивился Олята. — Так на том берегу сторожа!» Однако смок, зайдя в воду, поплыл не поперек реки, а против течения. Двигался он все быстрее и быстрее.
— Береги угли! — сказал вдруг Некрас, поворачиваясь. Олята не успел сообразить, почему именно сейчас угли надо беречь, как змей расправил крылья и захлопал ими по воде. Олята склонился на корзиной, прикрывая телом горлачи от брызг и не видел, как смок разбежался и плавно взмыл над рекою. Неспешно помахивая крыльями, змей поднялся над лесом и полетел по-над берегом. Было уже за полночь, луна стояла высоко, и Олята вновь увидел внизу серебряный блеск воды, темную гребенку леса и луг, над которым они медленно плыли.