Смоленское направление 2
Шрифт:
– Пахомушка, ты лучше скажи, что это на столе жёлтое, как канарейка, это есть хоть можно? – Сбыслав в прошлый раз настолько подружился с Пахомом, что мог называть его по-простому, превращая официальный визит в дружеские посиделки.
– Енто, хе, лимон называется, мы его опосля попробуем, под коньячок, а пока, угостимся вином. – Ильич разлил белое сухое вино по бокалам. – Закусывать вот так.
Купец взял большим и указательным пальцами канапе за шпажку, ловко отправляя в рот целиком, не откусывая по кусочку. Продемонстрировал окружающим одинокую щепочку и положил её на тарелку.
– Дай
Бутылка опустела через двадцать минут, у гостей стал разыгрываться аппетит, хотелось чего-нибудь посолиднее. Хозяин дома и сам проголодался, вследствие чего, подошёл к стене, где висела фотография и нажал на рычажок. Этажом ниже зазвонил колокольчик.
– Звал батюшка? – Ильюша вбежал в кабинет через несколько секунд, после сигнала.
– Сынок, скажи мамке, мы в светлице ужинать будем, пусть накрывает на стол.
– Так это, всё давно… передам батюшка. – Мальчик поклонился отцу и исчез, закрывая за собою дверь.
– Предлагаю выпить за город наш родной, Новгород, за победу над супостатом, за …за тебя Пахомушка, сто лет тебе жизни. – Сбыслав протянул руку к бутылке с коньяком, налил до краёв, передал бутыль по кругу и приподнял пузатый бокал.
Дальнейшее не поддаётся описанию. Глаза боярина вылезли из орбит, потекли слёзы, испарина покрыла лоб.
– Лимончиком, лимончиком скорее закусывай. – Подсказал Пахом.
– Гаврюша, это надо попробовать, это нечто. – Сбыслав попытался встать с кресла и не смог. – Ух, попустило.
Если коньяк не палёная дрянь, которой в наших магазинах каждая шестая бутылка*, то это – божественный напиток. С каждым годом, после пяти лет выдержки в дубовых бочках, теряется полградуса крепости, придавая коньяку более утончённый вкус. Новгородские бояре, впервые в жизни пили алкоголь, крепость которого превышала двадцать градусов, и оценили его по достоинству. (к сожалению, таковы данные статистики)* примечание автора
Ужинали уже без вина, к столу присоединились Марфа, как хозяйка дома, Нюра и Илья. Бояре сидели с набитыми ртами, не зная, какой ещё кусок снеди положить себе на тарелку. Кулинарная книга, отпечатанная старославянским шрифтом, прочно укрепилась на кухне, и теперь, Марфа радовала мужа всё новыми блюдами, аналогов которым, ещё не было придумано.
Когда есть, стало невмоготу, Илья сбегал в отцовский кабинет и заменил свечи. Ваня и Ефрем, занесли два сундука с серебром, причитавшиеся боярам, показав большой палец руки Пахому, мол, всё в порядке.
– Каждому из вас по сундуку, согласно количеству людей, которые были выставлены в походе. – Ильич указал на ларцы и передал каждому по ключику.
– Сбыслав, ик…, так вот почему ты в Ладоге всех родичей с собой взял… ик. – Гаврила немного расстроился.
– А тебе кто мешал? Гаврюша, не печалься. – Боярин обнял друга.
– Полно вам, давайте Лексея послушаем, с предложением он к нам приехал, на свея со мной ходил. – Ильич уселся в кресло, приглашая бояр последовать своему примеру.
– Многоуважаемые Пахом Ильич, Сбыслав Якунович и Гаврила Алексич. Через три дня начинается операция 'Хлеб'. Вы уже
– Да, польза несомненная, за год столько не имею, как там. – Гаврила посмотрел на своё серебро, блестевшее при свете свечей, гривны, которые лежали сверху, были специально начищены.
– Сегодня в полдень, князь Александр подтвердил своё участие. В краце, мы начинаем скупку хлеба по всему княжеству. Если вас это интересует, то я изложу детали операции.
– Ты Лексей, как-то не по-нашему говоришь, скажи, что от нас надо, сколько надо и когда. Всё, что Пахомушка делает, приносит удачу. Я его поддержу, а ты, Гаврюша? – Сбыслав уставился на своего друга, который не мог оторвать глаз от блестящего металла.
– А что я, конечно, с вами, только это …людей у меня мало, а гривны есть. – Гаврила всегда осторожничал, а посему, редко попадал в впросак, особенно, когда дело было сопряжено с риском.
– Ну, раз все согласны, тогда не позднее четверга, необходимо разослать людей по деревням и договориться со старостами смердов о продаже всего собранного зерна.
– Постой, так ещё урожай не убран, о чём договариваться, да и не продадут смерды первым встречным своё зерно? – Сбыслав уже протрезвел, но ещё не уловил всей сути.
– Правильно, не продадут, так как у них есть постоянные покупатели и отлаженный рынок сбыта. Но у нас будет указ князя, об обязательной продаже.
– Верно, князь. Забыл я про него. Только после этого, житья ему в Новгороде не будет, с потрохами сожрут. – Якунович подошёл к столу взял дольку лимона и сунул себе в рот.
– Лексей, ты хоть представляешь, какую надо иметь казну, чтобы скупить весь хлеб? Думаешь, до тебя не пытались подобное сделать? – Гаврила стал вспоминать все махинации спекулянтов, происходивших в Новгороде за последние двадцать лет, припомнил даже Ярослава, который устроил в городе голод, а про события десятилетней давности, когда булка хлеба торговалась по восемь кун, а кадь* ржи продавали по двадцать гривен, при цене в три, в самое голодное время, даже прослезился. – Да, Строгана надо придушить, совсем обнаглел. Тридцать ладей в прошлом году продал, на пару с Белозёрцами, но монастырям князь не указ. – Гаврила тоже съел лимон.
(полубочка, окованная железом, дабы нельзя было обрезать, вмещавшая в себя 4 пуда зерна, разные регионы применяли свои кади, и мера веса зерна колебалась)*
– Думаю, попытки были. Только вот в этом году, хлеба извне не будет, Суздаль еле сможет прокормить себя сам, пошлины введут такие, что не будет смысла вывозить его, Владимирское ополье разорено. Задача не скупить зерно, а затем втридорога перепродать. Цель сохранить хлеб на голодное время. Свои гривны, да ещё с хорошей прибылью мы вернём, сейчас надо пострадать за Новгород, дабы дети наши, зимой лебеду не ели. А монастыри, пусть попытаются скупить хлеб, мы должны там оказаться раньше. Предложим общинам новые инструменты, которые позволят поднять урожай в будущем году, где надо, заплатим серебром, а где не получится, то придут княжьи дружинники и объяснят, кому надо продавать.