Смотри на меня
Шрифт:
Розмари должна знать, кто она.
Он нанял лучшего в городе сыщика, и уже через месяц у него на руках было полное досье на биологическую мать Розмари. Эштон не прочел ни строчки, и весь пакет документов отправил той, которая нуждалась в правде.
Эштон знал, как тяжело адаптироваться в реальности, в социуме, не зная себя, не доверяя миру, чувствуя себя чужим, отверженным. То, что Розмари вырастили в любящей семье, обеспечив всем необходимым, не облегчило, не отменило существования психологического барьера. До трех лет
“Результатом заботы о ребенке и эмоционального отношения к нему становится базовое чувство доверия к миру, формирующееся у младенца к 18 месяцам. Дети, получившие в раннем детстве опыт эмоционального отвержения, испытывают недоверие к миру и большие трудности в поддержании близких отношений. Нежеланные, отторгнутые своей семьей дети чувствуют себя неполноценными и одинокими, винят себя за какой-то неведомый изъян, послуживший причиной отторжения”
Эти строки он вычитал в одной умной книжке о психологических проблемах детей-сирот. И видел в них объяснения многим поступкам Розмари.
Она считала, что разрушила его жизнь. Если это и так, то вовсе не потому что, когда-то давно мать Эштона , увидев Мелони Митчелл с ребенком, не решилась разрушить семью любовника. Роз разрушила жизнь любимого мужчины, потому что считала, что не сможет сделать его счастливым. Он хотел, чтобы она поняла, что главное не в том, что уже сделано, а в том, что все еще можно исправить.
Но, видимо, она еще не готова была принять единственное верное решение в своей жизни. Три недели от Розмари не было вестей. Ни одной строчки.
И когда он примирился с причиной своего гнева и негодования, внутри зародилось зерно надежды. Стало легче. Действительно легче.
Эштон Харт втянул воздух носом, ненадолго задержав дыхание, медленно выдохнул. Это несложное упражнение помог ему освоить один любитель йоги. Удивительно проясняет мысли, и против сонливости тоже отлично работает.
– Пора.
– взглянув на часы, вслух произнес Эш. Он направился к двери, когда на пороге возник подтянутый и цветущий Морган Митчелл. В который раз сын отметил, что время, похоже, забыло об его отце.
– Мальчик, ты еще не на собрании?
– весело приветствовал сына Морган. Эш сморщился при слове “мальчик”. Одно дело, когда подобные прозвища упоминаются в кругу семьи, совсем другое - в офисе.
– Прости, я случайно. Вырвалось.
– отец догадался, что немного сплоховал.
– Держишь коллектив в напряжении? Это верно. Но не переборщи. Хочешь, я проведу собрание сам?
– Я провинился?
– иронично поинтересовался Эштон.
– Нет, ты выглядишь усталым, а я, наоборот, полон сил. Отчеты в гаджете?
– выхватывая из рук сына планшетный компьютер, спросил Морган Митчелл.
– Я разберусь. Поезжай домой и выспись, наконец.
Харт сомневался несколько
– Хорошо. Я отдохну, а потом приеду к вам за Еленой.
– Отличная идея. Сейчас они с Сьюзен гуляют, но вечером точно будут дома. Да, кстати, звонила Лейла. Она на две недели улетает в отпуск, так что еще одной проблемой меньше.
– Она не так часто берет Лейлу к себе, чтобы мешать мне.
– Эш вернулся к столу за кейсом и пиджаком.
– Спасибо, что помогаешь, отец.
– Давай, мальчик, отдыхай. И ни о чем не волнуйся. Твой старик еще может дать жару.
Харт рассмеялся, хлопнув отца по плечу.
– Ты такой же старик, как я - мальчик. Увидимся вечером.
– Хорошо, и если что, можешь не торопиться.
– Целый день я все равно не просплю.
Мысль о том, что внезапное появление отца, его поведение, и настойчивое желание отправить сына домой, были вызваны некой причиной, пришла в голову Эштона только возле ворот собственного дома, точнее, на парковке.
Неизвестный автомобиль расположился в самом центре стоянки. Красный “БМВ”. Несомненно, водитель-женщина. Харт почувствовал, как онемели ноги, а виски сжало стальной болью. Только одна женщина могла открыть его ворота, проникнуть в его дом.
Словно подросток Эштон не мог осмелиться войти внутрь, и просто смотрел на машину Розмари, пытаясь собраться с мыслями.
В памяти всплыл их последний разговор.
“- Мне будет не хватать тебя, Эш. Я успела привыкнуть, что ты рядом. Смешно, все два дня, как ты приехал.
– Дело срочное, Роз. Если бы мог, то взял бы тебя с собой.
– Ладно, я сама вырыла себе могилу - нечего теперь жаловаться. Береги себя.
– Я буду звонить. Каждый день.
– Как раньше?
– Как всегда. Ты же хочешь этого, Роз?
– Я не знаю, чего хочу…. Как всегда. Ты не обязан меня спасать и жалеть.
– Я тебя люблю, Розмари, жалость тут ни при чем. И я все время буду спасать тебя, но надеюсь, что больше не придется. Ты вернешься в Манхеттен, когда все закончится?
– Я не уверена, что готова.
– Когда будешь уверена, приезжай. Я оставлю тебе ключи, Роз. Они от моего дома. И если ты придешь, я буду знать, что это навсегда, а иначе не приходи.
– Даже так?
– Мне надоели твои метания, Роз. Мы достаточно мучили друг друга и тех, кто рядом. Пора определиться.
– Девушке полагается подумать, прежде, чем соглашаться?
– Только не очень долго.”
С тех пор прошло полгода. Видимо, с чувством времени у Розмари Митчелл большие проблемы, как, впрочем, и со всеми остальными чувствами тоже. Однако, шестое чувство Эштона не подвело. Он знал, что Розмари приедет. И помнил ее глаза, ее улыбку, когда она провожала его на самолет…. И свет, который начал зарождать в ней.