Смотри на вещи проще
Шрифт:
– Вчера я была пьяная, – она покраснела.
– Прикажешь каждый раз тебя так накачивать, чтобы ты обращалась ко мне нормально? – он попытался улыбнуться. – Так ведь сопьешься быстро. Ладно, хватит краснеть, бери деньги, и я подвезу тебя домой.
– Я сама могу добраться. У вас… у тебя ведь дела.
– Ничего, дела подождут.
В машине Дмитрий снова сел рядом с Викой. Почему-то ему показалось, что сейчас она снова пропоет «Позови меня с собой». Вика ничего петь не стала. Дмитрий закурил, предложил ей сигарету. Она отрицательно качнула головой и пояснила:
– Не
– Кстати, Стасик, сообрази быстро, где сейчас можно позавтракать? – обратился Дмитрий к водителю.
– Только в «Мак Дональдсе». Всё ещё закрыто.
– «Мак Дональдс»… – с сомнением повторил Дмитрий и поинтересовался у Вики. – Ты гамбургер хочешь?
– Не хочу.
– Если честно, я что-то тоже не очень. И кофе у них автоматный. Ладно, потерплю до обеда. Потом куда-нибудь с Коляном и Егором съезжу.
– Если хочешь, давай заедем ко мне, и я могу поджарить тебе картошки или самую банальную яичницу, а ещё сварить кофе, – предложила Вика.
– Соглашайтесь, Дмитрий Максимович, – бесстрастно посоветовал Стас. – До обеда ещё долго.
– А ты сиди, не подслушивай, – Дмитрий улыбнулся.
– Я о вас забочусь.
– Соглашайся, Димыч, – Вика улыбнулась.
– Ладно, – сдался он. – Может, где-нибудь возле магазина остановимся и что-нибудь возьмем?
– Не стоит. Я тебя на завтрак приглашаю, а не на банкет.
Стас остановил машину возле Викиного дома. Вика покопалась в сумочке, отыскивая ключ, и предупредила Дмитрия:
– Лифт не работает, а царапаться нужно на пятый этаж. Не запыхаешься?
– Попробую, – улыбнулся Дмитрий.
Вика шла с ним рядом по лестнице и думала, что вряд ли когда-нибудь будет жить в таком же доме, как Дмитрий. В его подъезде не было обшарпанных стен и грязных ступенек, лестница была широкая и лифт, наверное, всегда работал. В его подъезде на лестничных клетках не отправляли естественные надобности и не бросали использованные презервативы и шприцы, а на двери и стенах подъезда не писали неприличные слова.
– Ты одна живешь? – спросил Дмитрий.
– Нет. Но ты можешь не волноваться, дома никого не будет. Все ушли на работу. А, если и были бы, то ничего не сказали б, – успокоила его Вика.
– Да я, собственно, и не волнуюсь.
Вика переоделась в джинсы и рубашку в крупную ковбойскую клетку, собрала волосы в узел и начала чистить картошку. Дмитрий, не захотевший ждать её в комнате, стоял у окна маленькой кухоньки и смотрел вниз. Во дворе женщина развешивала бельё на веревке, растянутой между двумя остовами детских качелей. Ветер трепал простыни и наволочки. К мусорному баку подошли двое бомжей и сосредоточенно рылись в его содержимом. Эта картина навевала тоску. Дмитрий отвернулся от окна.
– Димыч, – Вика выложила картошку на хищно шипящую сковороду, – можно задать тебе нескромный вопрос?
– Можно, – кивнул он. – А можно я закурю?
– Можно. Но ты много куришь натощак. Так и язву нажить недолго.
– Не наживу, – Дмитрий закурил. – Задавай свой вопрос.
– Почему ты так много мне заплатил? – Вика поставила перед ним пепельницу.
– Я же обещал платить щедро. Да и не так уж это много.
– Для
– Не думаю, что было что-то большее, – он улыбнулся. – Мы приехали из ресторана, зашли в квартиру и сразу пошли в спальню. Сначала ты начала раздеваться, потом сняла с меня пиджак и попросила тебя поцеловать.
– Ну и?
– Ну, я и поцеловал. Не знаю, наверное, тебе не понравилось. Ты поинтересовалась, хочу ли я тебя. Я сказал, что хочу настолько, насколько хочешь ты. Ты обозвала меня старым козлом и заявила, что хочешь спать, после этого улеглась на кровать прямо в туфлях и тут же уснула.
– А ты?
– Я тоже решил, что хочу спать, и улегся рядом. И, кстати, тоже в туфлях.
– Почему? – удивилась Вика.
– А я что, по-твоему, трезвым был? – Дмитрий рассмеялся.
– Кажется, не очень. У тебя голова не болит?
– Терпимо. Сейчас кофе выпью и пройдет. А у тебя?
– Я синдромом похмелья не страдаю. Я ведь на самом деле пью мало. Просто вчера Маринка достала и домашние проблемы доконали. Ну да это к делу отношения не имеет.
– Что тебя Маринка допекла, заметили все, – он снова рассмеялся. – Особенно, когда ты её сявкой обозвала.
– Да, неудобно получилось, – она нахмурилась, словно легкая тучка на секунду закрыла солнечный свет. – Можно я буду называть тебя просто Димой?
– Почему? – он перестал улыбаться.
– Мне так больше нравится. Димыч, конечно, звучит неплохо, но Дима мне нравится больше.
– Называй, – он опустил глаза.
– Если тебе не нравится… Мне почему-то показалось, что должно нравиться.
– Называй. Нравится.
– И ещё один вопрос… – Вика снова внимательно взглянула на него. – Почему сегодня утром ты сказал, что моё рабочее время уже окончено, комплименты говорить нет смысла и позариться на такое «несчастье» можно только за деньги?
– А что, разве не так? За деньги я могу услышать всё, что хочу. Я ведь далеко не красавец, не обаяшка, не так уж молод… На меня давно, кажется, только за них и обращают внимание. Наверное, всю жизнь… или почти всю… – с тоской произнес он. Глаза его стали усталыми и взгляд тоскливым. – Сама же сказала, что я седой и старый. Стаса моим сынком назвала.
– Так вот, Дима, – Вика подошла к нему совсем близко и сказала без тени улыбки, – коль скоро моё рабочее время закончилось, и нахожусь я у себя дома, то хочу тебе сказать, что хоть ты и не молодой, но ещё и не старик, внешность у тебя нормальная, позариться на тебя можно и без денег, и обаяния у тебя хватит на десятерых. Понял? А сказала я тебе сегодня утром, что ты седой и старый, потому, что разозлилась на твою фразу, о любви к деньгам. Я думала, что ты не захочешь платить. Стаса за сына приняла спросонья. И потом, что за молодец мог зайти к тебе в квартиру, когда ты спишь? Откуда я знала, что твой водитель к тебе заходит, как к себе домой? Ещё я прикалываюсь называть стариками всех мужиков, кому уже есть тридцать. Извини.