Смотритель
Шрифт:
Стрелки почему-то показывали пятнадцать минут девятого.
«Какого хрена? – пришла первая мысль. – Всего ж пять минут назад…»
И тут до меня дошло, что вместо пяти минут я продрых целый час, и уже всяко опоздал на работу. С криком «кошма-ар!!!» я соскочил с кровати, рванулся к шкафу, за что-то запнулся, чуть не упал, выругался, глянул на то, обо что запнулся, ещё раз выругался, сделал шаг. Остановился. Оглянулся. Медленно, очень медленно огляделся. И схватился за стенку. Чтобы не упасть.
Вот это и правда был – кошмар! Нет, не тот кошмар, который всю ночь шуршал у меня под ухом крыльями, клацал зубами
Ещё до конца не веря в то, что вижу, я присел на корточки и ощупал поломанную табуретку. Она не таяла в руках дурным наваждением. Также никуда не исчезала разбросанная по всей комнате одежда и бесформенная груда книг на полу. Память уже разворачивала картину из сна, где особо мерзкая тварь смахивала эти книги с полок своим не в меру длинным хвостом, пока я её за этот хвост не схватил, да и не выкинул в окно.
Но ведь это же был сон! Почему же книги на полу? Ведь не мог же я сам?.. Или мог? Луначу? Схожу с ума?
Тут, как назло, вспомнилось, что и встал-то не со стула, где заснул, а с кровати, на которую улёгся только во сне.
Стиснув зубы, я начал медленно обходить квартиру, рассматривая, ощупывая и ужасаясь.
Все дверцы шкафов были распахнуты, а ящики выдвинуты, и их содержимое свалено на пол. Сорванная кухонная гардина лежала в коридоре, а рядом возвышалась шаткая пирамидка из тарелок и чашек. В зале гардина висела на месте, но вот шторы трепыхались драными лоскутами. Обои поцарапаны и кое-где отодраны. На линолеуме видны явные следы когтей. Мой письменный стол, с начисто отгрызенными тремя углами, стоял посреди комнаты, монитор и кресло заляпаны вареньем, обивка дивана вспорота, вся одежда завязана узлами… Одним словом – кошмар.
Я осел в единственное уцелевшее кресло. Мысли путались, и в голове был кавардак ещё похлеще, чем в квартире:
«Как? Кто? Зачем? Это что, Я всё это натворил?! Да как же я мог это сделать? Нет у меня когтей, и зубов таких тоже нет! А может, я ещё сплю? И всё это мне просто снится?» – пришла спасительная мысль и даже слегка успокоила. Сейчас проснусь, и всё закончится.
Мои мечтания оборвал звонок сотового. Звонили из учебного отдела, интересовались, куда это я запропастился: студенты, мол, на месте, а вас где носит? Слабым, враз осипшим голосом я сказал в трубку, что заболел, температурю, но завтра обязательно выйду. Враньё вышло довольно убедительное, наверное потому, что отчаянно ощущал – заболеваю. Чем-то очень тяжёлым и непонятным.
Следующей мыслью было: бежать, срочно рассказать!
Но быстро одёрнул себя. Куда бежать? И кому рассказывать? Друзей-психологов, а тем более психиатров у меня отродясь не водилось. А незнакомому кому в жизни бы ничего такого не рассказал. И главное: о чём рассказывать-то? О том, что я свихнулся и в приступе нечеловеческой силы и дурости гоняю ночами несуществующих чудовищ и громлю свою собственную квартиру? Или о том, что квартиру громят чудища? Которые реально существуют.
– Э-эй… вы! – чувствуя, что окончательно схожу с ума, неуверенно крикнул я в пустоту комнаты. – Вы здесь?
Мне никто не ответил.
В надежде найти хоть какую-нибудь зацепку, взгляд блуждал по разгромленной
Подхватил бутылку и пошёл на кухню.
После третьего глотка нервы как-то сами собой успокоились, а мысли перестали скакать бешеным табуном, и я смог, наконец, подумать.
Думал о том, что если уж мне так не повезло и я сошёл с ума, то к этому нужно относиться философски, без паники. Понаблюдать за собой, посмотреть, что да как, пошарить в интернете, почитать статьи о психических расстройствах и галлюцинациях. Ведь если псих понимает, что он псих, он не безнадёжен. А если я не сошёл с ума, то тем более нужно относиться ко всему философски. И в любом случае дождаться ночи.
Решив так, закрыл обратно бутылку, быстро сделал бутерброд, так же быстро его проглотил и начал разгребать бардак. Труд – он, как известно, облагораживает. И может быть, в следующем приступе тяжёлой болезни я вспомню, что убираться-то снова придётся мне, и не стану так уж сильно громить свою квартиру.
* * *
Как только в город вошла ночь, и улицы расцвели фонарями, моя квартира снова наполнилась кошмарами. Только теперь они проникали в неё не через форточки, как раньше, а вылезали из-под кровати, из шкафов, из-за дивана, или из соседней тёмной комнаты. Они продолжали галдеть, а я, начитавшись разных статей и форумов, упорно следовал советам народа: сидел и не обращал на свои галлюцинации внимания. Давалось мне, правда, это с трудом.
Советчики, видимо, никогда не сталкивались с галлюцинациями, которые орали бы им в уши, прыгали по плечам, тыкали куда попало и болтались перед самым носом, корча идиотские физиономии. Но я знал, я верил, что способен обуздать больное, галлюцинирующее сознание. Ведь всего этого не было. Чудовища существовали лишь в моём воспалённом мозгу. И я это понимал, а значит, мог справиться! Нужно было только потерпеть. Поэтому я терпел.
Я терпел, когда они заново начали выворачивать ящики, которые мне пришлось весь день собирать. Терпел, когда они сняли с петель кухонную дверь. Терпел, когда они сожрали все запасы из холодильника. Даже замороженные пельмени и мясо – и те слопали! Я терпел. Скрипел зубами, но терпел. Пока не увидел лохматое зелёное страшилище. Этот франт разгуливал по дому в моём парадном пиджаке и в моём же галстуке. И ухмылялся.
Я сжал кулаки и встал с кресла.
Наверное, так всегда бывает. Держишь себя в руках, держишь, а потом случается какая-то ерунда, и ты – бац! – взрываешься.
– Ты, морда зелёная, – чеканя каждое слово, заговорил я. Вроде бы, негромко заговорил, но голос каким-то чудом перекрыл стоявший вокруг гвалт. – Думаешь, если ты глюк, то всё можно, да? Мебель ломать? Вещи таскать?
Я медленно наступал, чувствуя, как поднимается внутри что-то огромное, несокрушимое, способное просто раздавить это страшилище. И страшилище, кажется, тоже это чувствовало, потому что больше не ухмылялось. Оно нервно ерзало на месте и оглядывалось на притихших сородичей, ища защиты и поддержки.
Конец ознакомительного фрагмента.