Смотрящая в ночь
Шрифт:
– Может быть…
Мужчина с минуту наблюдал за ней, затем окинул взглядом цветы вокруг, что расцвели от одного присутствия незнакомки, и бросился к её ногам:
– Умоляю… Умоляю, спасите Рене! Я сделаю всё, что угодно, я заплачу…
Девушка презрительно фыркнула:
– Плата слишком непомерна.
– Мне всё равно! – выдохнул Такэо. – Верните Рене, прошу вас!..
Незнакомка склонила голову к плечу: в шоколадном бархате её выразительных глаз плясали смешинки. Приподняв указательным пальцем подбородок скорчившегося
– Я верну душу твоей жены… В обмен на душу мальчика, которого она носит под сердцем.
Такэо отпрянул, вызвав у неё звонкий смех, серебристой капелью наполнивший ночное безмолвие, но миг его раздумий был слишком краток:
– Хорошо!
Девушка ответила кривой усмешкой и протянула руку:
– Согласен заключить сделку?
– Согласен, – ответил на пожатие мужчина.
– Уходи, – взглянула незнакомка на куфию.
Змея бесшумно уползла в траву; склонившаяся над Рене девушка коснулась её лба изящными пальчиками и обронила:
– Посмотри на меня!
Такэо невольно втянул в себя воздух, когда жена послушно открыла глаза и взглянула на свою спасительницу.
– Забудь меня, забудь этот дом и дорогу к нему, – прошептала девушка.
– Что вы с ней сделали?! – вскричал мужчина, когда вновь лишившаяся чувств женщина безвольно обмякла на алтаре.
Незнакомка скрестила на груди руки:
– Твоя жена просто заснула, Тамура Такэо-сан. Можете провести эту ночь в моём отеле. Глория, – она кивнула на неизвестно откуда появившуюся белокурую девушку, – проводит вас в свободный номер.
Такэо поднял жену на руки, проследовал за Глорией несколько шагов и обернулся:
– Спасибо… Спасибо, что спасли Рене.
Поклонившись девушке, мужчина зашагал прочь из сада. Хозяйка отеля проводила его насмешливым взглядом и грустно усмехнулась:
– Глупец… Сколько не прячь, судьба всё равно приведёт твоего сына ко мне.
Примечания к главе:
Куфия – представительница копьеголовых змей, населяющих Азию.
Глава 1
Консекон, Онтарио. Канада
Он шел вдоль дороги.
Ранняя весенняя ночь обещала быть безлунной, чернильное небо низко нависало над парком, пересекавшей его пыльной трассой, прошлогодними сорняками на обочине, которые колебал ночной бриз. Редкие порывы ветра шумом отзывались в кронах деревьев, морской свежестью лаская лицо путника в сером пальто.
Он остановился и поправил висевшую на плече сумку с фотоаппаратом. Невдалеке показались крыши коттеджей, вид которых вызвал у путника удовлетворенную улыбку. Усмехнувшись, он решительно зашагал вперед.
Резкий, неожиданно-громкий в мирной ночи крик сойки заставил его дернуться. Оглядевшись и с шумом переведя дух, он продолжил путь, но крик повторился.
– Вот же… Не спится ей, что ли? –
Третий зов птицы сменил чей-то тихий смех, и путник, невольно замерев, оглянулся назад. Сомнений быть не могло, смех не стихал, постепенно становясь все громче и громче, пока в безмолвном мраке новолуния не показался совсем оглушительным. Мужчина бросил сумку и сорвался с места, мысленно проклиная расписание междугородних автобусов, приведших его в город столь поздно. Чьё-то непонятное веселье отзывалось в его ушах зловещим эхом, подгоняя и переполняя душу инстинктивным страхом перед неизвестным.
До коттеджей оставалось всего несколько десятков метров, когда смех внезапно стих. Шок, подаренный нежданной тишиной, был так силен, что путник споткнулся и едва не упал.
– Чертовщина какая-то… – выдохнул он, замедляясь.
Мысль о брошенном на дороге фотоаппарате отозвалась в нем сожалением, он обернулся, сетуя на свой беспочвенный страх и размышляя над тем, забрать девайс сейчас или утром. Приняв решение, мужчина двинулся было назад и вновь остановился.
Звуки исчезли.
Ночь стихла, даже с моря не доносилось шороха волн, замолкли сверчки, листья перестали шептаться. Ветер застыл в каком-то вынужденном молчании.
– Это ваше?
Вежливый вопрос, вернувший в ночную мглу звучание, появившаяся на дороге словно из воздуха одинокая фигура в плаще, протянувшая ему его сумку, – мужчина завопил от испуга и упал. Рядом с хрустом рухнула фотокамера, чьи-то сильные руки схватили ноги путника и потащили. Дикий ужас заполнил все его существо и вырвался из легких пронзительным криком. И, уже теряя сознание, он подумал, что его никто не услышит так же, как он до этого никого и ничего не слышал.
Час спустя
– Солнышко…
Мария остановилась и вытянула руку, подставляя её теплым золотистым лучам. Сопровождавший девушку Хейвуд – тонкий, как тростинка, невысокий златовласый юноша, одетый в легкое пальто и шляпу, – чуть слышно выдохнул, не в силах отвести взгляд от тонкой белой руки своей госпожи, затянутую до запястья в черную кружевную перчатку. Он не мог привыкнуть к тому, что солнечный свет, столь губительный для его кожи, так милостив к Марии, рука которой даже не покраснела под снопом его лучей.
Девушка сдвинула назад изящный черный зонтик, подставляя лицо утреннему солнцу, и с тихим вздохом закрыла глаза. Слабый бриз разметал локоны цвета чёрного кофе, обрамлявшие нежный овал её молочно-бледного лица, коснулся каштановых дуг бровей, высоких скул, крыльев аккуратного носика, пухлых алых губ, плавной линии подбородка; забрался за расстегнутый кружевной ворот черной шелковой блузки, пробежался по складкам бархатной юбки и полам расстегнутого плаща, спустился по икрам к черным замшевым туфелькам.