Смотрю на мир глазами волка
Шрифт:
— Как интересно! Это разные театрализованные шоу?
— Да, — вполне, по-моему, честно подтвердил я, посчитав, что номер стриптиза Мари можно, пусть и с некоторой натяжкой, отнести к театрализованному шоу. Сомнительного, впрочем, характера, с точки зрения общепринятой морали.
Через какую-то минуту, легко опрокинув последний бастион холодности, мы, представившись друг другу, уже весело болтали, вращаясь на орбите эстрадно-театральных тем. Нам вторил радостный щебет невидимых в ветвях деревьев беззаботных пичуг, мудро напоминая, что жить нужно только настоящим мгновением, не ломая
Со стороны озера потянуло прохладой. Затупившиеся за день солнечные стрелы были уже не в силах справиться с ней.
Вика зябко передернула плечиками.
— Уральская погода тоже блещет остроумием, — сказала девушка, в ненавязчивой форме по достоинству оценив мои способности. — В первой половине дня жара, а во второй, хоть свитер натягивай. Вы, Женя, наверное, столь же легкомысленны и непостоянны?
— Я не повеса, — заверил и, не утерпев, соврал. — К тому же однолюб.
— Это в том смысле, что одновременно у вас двух любовниц не бывает? — в лучистых глазах Вики прыгали насмешливые бесенята.
— Ваш юмор усыпан шипами! — улыбнулся я. — Шуточки, по ходу, на муже оттачиваете? Угадал?
— И совсем нет! — На лицо собеседницы отчего-то набежала легкая тень. — Знобит… Пойду, пожалуй, к себе в номер. Провожать меня совершенно излишне!
— Когда буду иметь счастье… — начал я.
— Завтра. В это время я обычно здесь, — не слишком тактично прервала блондинка. — Так что, если возникнет сильное желание продолжить беседу…
Вика легко поднялась и покинула меня, даже ни разу не оглянувшись.
На шезлонге осталась сиротливо лежать забытая книжечка лирических стихов.
Сунув ее в карман, отправился восвояси, размышляя, что же так внезапно испортило моей новой знакомой настроение.
Многоголосый петушиный крик, на все лады приветствовавший приход нового летнего дня, заставил меня недовольно открыть глаза. За окном только-только начинало светать. В серой дымке проступал близкий лес, по земле стлался сиреневый туман, скапливаясь в оврагах и низинах.
Жаль, что я не любитель рыбалки. Наверняка, сейчас на озере самая поклевка в разгаре.
Спать больше не хотелось. Облачившись в спортивный шведский костюм, собрался, было, совершить личный подвиг — заняться физзарядкой, а может, даже пробежаться вокруг избушки, но тут же передумал, успокоив свою совесть мыслью, что тренировать интеллект не менее важно, чем тело.
Открыл стихотворный сборник Тома и попытался разобраться, чем эти вирши подкупили Вику.
«Ты от меня все дальше… но упрека, Что отпустил легко — не потерплю! Не знаю горше этого урока — Хочу проснуться, но все сплю и сплю…»Захлопнул книжку и закурил «родопину». Бесполезно. В стихах я полнейший профан. Что в этом может нравиться молодой обаятельной женщине — неразрешимая загадка. Вряд ли рифма. «Урока-упрека» к литературным находкам, скорее всего, отношения не имеет ни малейшего.
Выудив из кожаного «дипломата» толстую амбарную тетрадь, тоже
Мои мысли, а вернее помыслы, были направлены на идею активного продолжения знакомства с красивой обитательницей «Теремка». С дальнейшим логичным перерастанием прозаически-товарищеских отношений в любовно-постельный роман.
Необузданное буйное воображение услужливо-нахально рисовало мне такие красочные иллюстрации к потенциальному роману, что я вынужден был сунуть голову под рукомойник, чтобы приструнить не в меру разыгравшуюся фантазию холодной водицей. Заодно умылся и почистил зубы. Как говорится, нет худа без добра, а то я, признаюсь, иногда забываю про эти, обязательные для джентльмена, утренние манипуляции. Этой забывчивости есть, хоть и слабенькое, но оправдание — просыпаюсь обычно уже во второй половине дня.
Прошвырнулся до озера. Купаться желания не было. Просто посидел на бережке, разглядывая от скуки немногочисленную отдыхающую публику. Преобладали здесь гости из города, приехавшие целыми семействами на личных авто, чтобы урвать у лета кусочек загара и глоток экологически чистого кислорода. Деревенские на берегу практически отсутствовали, наглядно подтверждая истинность пословицы: «Что имеем — не храним».
Когда маленькая стрелка «Ролекса» победно переползла цифру двенадцать, я, сбросив с себя истому, навеянную солнечной ванной, бодро зашагал по тропке, ведущей к «Теремку».
Сегодня-то я не позволю тамошней симпатичной мышке-норушке так легко скрыться в своем номере-цитадели. Все-таки азарт охотника у меня, видимо, в крови.
Вика сидела в шезлонге на прежнем месте в обществе какой-то бочкообразной татарочки лет тридцати пяти. Вежливо раскланявшись, я пристроился к их компании, с любопытством разглядывая сверх меры упитанное лицо незнакомки с неприлично пробивающимися на верхней губе усиками.
— Гульнара, моя подруга и коллега по работе. Номер на двоих снимаем. А это Евгений, отдыхающий от суеты коммерсант с литературными отклонениями, — представила нас друг другу Вика, озорно сверкнув на меня своими чудными глазками-озерами.
— Я рада знакомству, — басисто проворковала женщина-бочка, кокетливо одергивая на мясистых коленях цветастый сарафан.
Не зная, как реагировать на данное наивно-идиотское заигрывание, я лишь неопределенно хмыкнул в ответ.
Меня очень беспокоило подозрение, что появление на сцене усатой Гульнары далеко не случайно и что таким незамысловатым способом Вика просто решила надежно отгородиться от моих неприкрытых притязаний на углубление наших, шапочных пока, отношений. И это невеселое предположение имело под собой косвенное доказательство — коллега Вики явно не спешила оставить нас наедине, вдохновенно рассказывая мне скучнейшие детали их с Викой работы в вычислительном центре научно-исследовательского института. Единственно полезная информация, которую выудил из болтовни Гульнары, — это то, что Вика замужем за начальником их отдела Михаилом Константиновичем. Ну, а тот факт, что сама она незамужняя, Гульнара могла и не сообщать. Я просек это сразу же, при первом взгляде на нее.